Услышав диагноз, я срочно связался с ее отцом, в имении которого Элоиз провела последние недели. Выяснилось, что Кронос скрывал болезнь моей матери не только от меня, но и от верховного совета. Вопреки подписанным обязательствам, старый ублюдок Лестер Уинтроп не удосужился провести полное обследование своей вернувшейся из длительного заключения дочери и пребывал в блаженном неведении вплоть до ее отправки обратно.
Если бы моя мать осталась там еще на сутки, она была бы уже мертва, а Лестер прикрыл бы свою безответственную преступную халатность очередным фальшивым диагнозом.
Заметив постоянного посетителя, Кларк отрывается от изучения подключенных к больной мониторов и выходит в коридор. Напряженное выражение его лица не сулит благоприятных прогнозов. И где‑то глубоко внутри я их уже и не жду. Кларк и его бригада пятые сутки сражаются за жизнь моей матери, но шансы на то, что им удастся хотя бы стабилизировать ее состояние, ничтожно малы.
– Есть улучшения? – минуя приветствия, я сразу перехожу к главному вопросу.
– Без изменений, – дежурным тоном сообщает док, опуская защитный респиратор на подбородок.
– Ничего нельзя сделать? – вопрос чисто риторический. Всё, что могли, врачи уже сделали, и я лично контролировал их работу, но на четвертой стадии рака легких чудесных исцелений не бывает.
Кларк отрицательно качает головой и, сняв перчатки, устало трет ладонью лицо. Сожаление в его глазах говорит красноречивее всяких слов. Элоиз уходит. Бросает меня, и, наверное, заслуженно.
Я сделал недостаточно, чтобы спасти ее, несмотря на то что потратил годы на поиск выхода для нас обоих. А она, блядь, даже не помнила меня. На пальцах можно сосчитать, сколько раз за пять лет мама назвала меня по имени. Для нее существовали только Ной и Уильям, а нас с отцом словно никогда и не было. Словно это я умер, а Ной, которому на момент смерти не было и года, остался жить.
Возможно, сейчас во мне говорит злость от осознания собственного бессилия, но меня убивала выборочная амнезия матери и наполняла еще большей ненавистью к человеку, который ее уничтожил.
Я до сих пор ломаю голову над тем, почему Элоиз дала признательные показания, почему не стала бороться за свои права и свободу, почему не попросила помощи у семьи и со смирением приняла обвинительный приговор? Почему она так легко отказалась от меня, при этом не смогла отпустить Ноя и продолжала любить его убийцу и своего мучителя?