– Можешь не продолжать. Я помню этот день, – мрачно киваю я.
– Да, ты помнишь. – Скупая улыбка расползается по бледным женским губам. – Я много раз задавалась вопросом, почему ты, так изощренно и методично изводивший меня на протяжении долгих месяцев, молчал о том, что происходит в имении в мое отсутствие. Ты жалел меня, Дэрил?
– Я предпочитал не замечать, – уклоняюсь от прямого ответа. Мои слова можно интерпретировать как угодно, но Мари понимает правильно.
– Ты лукавишь.
– Может быть. И это тоже мое право, – безапелляционно бросаю я. – Если тебе станет легче – он не устраивал оргии каждый раз, когда ты уезжала. Первые полгода не было ни одной. Ты заявилась на вторую или третью по счету после того, как вы поженились.
– Мне не легче, – ожесточенно произносит Мария. – Первая боль всегда самая страшная, острая и незабываемая. Так мне казалось, пока я не застала Марджи в нашей супружеской постели. Так мне казалось, пока он не приказал мне сделать аборт. Так мне казалось, пока он не влепил мне пощечину, когда я заявила, что хочу с ним развестись. Так мне казалось, пока я не оказалась участницей очередной оргии в наказание за то, что пошла против воли наших семей.
– Решение принимал не он, Мари. Его там даже не было.
Никогда не думал, что однажды буду искать оправдания Кроносу, но именно это сейчас и происходит. Глядя в горящие ненавистью глаза Марии, я с трудом могу поверить, что Кронос действительно дал согласие на то, что с ней сделали.
– Это не отменяет его вины, – яростно отрезает она, дав мне понять, что ничего еще не отболело и не забылось. – И всё, что он сделал потом, не исправит совершенную им ошибку.
– Что он сделал потом? – нахмурившись, уточняю я.
– Никого из тех, кто участвовал в той оргии, не осталось в живых, включая человека, инициировавшего это зверство, – со злым удовлетворением выдает Мари. – Но ему этого было мало…
– Хочешь сказать, что Кронос убил своего отца из мести? – перебиваю я, не дослушав до конца.
– Я это знаю, – уверенно отвечает Мари.
Я задумчиво замолкаю, размышляя над ее словами. Месть за поруганную честь жены не вяжется у меня с образом алчного до власти манипулятора и морального урода, готового идти по трупам к своей цели.
Я постоянно искал в его действиях холодный расчет, а вовсе не то, что пытается донести до меня его жена. Блядь, это он создал передвигающийся остров, где практически легализовал для таких же ублюдочных хищников, как он, охоту на людей. Живых людей.