– Проблемы? – внезапно севшим голосом уточняю я.
– Возможно, – получаю очередной уклончивый ответ.
Несколько секунд генерал бездействует. Закусив губу, я пялюсь из‑за его плеча на неплотно закрытую массивную дверь с кодовым замком, затем поднимаю взгляд к разбитой камере наблюдения, установленной под крышей. Похоже на взлом с проникновением. Вот тебе и самое безопасное место на «Полигоне». Не успеваю съязвить на эту тему вслух, как генерал поднимает руку вверх, посылая группе сопровождения сигнал к действию.
Пятеро военных появляются откуда‑то из темноты, шустро поднимаются по ступеням вверх. Один из парней вышибает дверь ногой, метким броском кидая внутрь гранату. Ждут, пока она сработает, и заваливаются всей гурьбой, начиная палить из автоматов.
Онемев и продрогнув до нитки, я нервно топчусь за спиной Одинцова. Стуча зубами, слушаю звуки стрельбы, мат, крики, глухие удары падающих тел. Страха почему‑то нет. Наверное, я в глубоком шоке. В последние месяцы это мое привычное состояние. После такого опыта я не уверена, что смогу когда‑нибудь жить вне «Улья». В суете обычного города, среди нормальных людей, где не нужно прятаться, сражаться, убивать, убегать и оглядываться в поисках подстерегающих меня опасностей.
Если кто‑то скажет, что обычный мир тоже полон угроз, я рассмеюсь ему в лицо. Тот, кто не был в «Улье», никогда не поймет, что такое настоящая угроза и борьба за выживание. Каждый гребаный миг, без передышки, без иллюзий и планов на будущее. Сплошная черная полоса и никаких шансов хотя бы на серую.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем в задымленном проеме появляется покрытый копотью, взбудораженный адреналином солдат. Его форма и шлем в брызгах крови и мозговой жидкости, прикрывает рукой рану на плече, одновременно сжимая в ней автомат.
– Генерал, всё чисто, но там проблемка нарисовалась, – обращается к Одинцову. – Согласуете – уберем.
Видимо, у этих боевых парней принято разговаривать так, чтобы посторонний человек ни хрена не понял. Может, это и правильно, по уставу, но я вообще‑то не просто мимо проходила. От «нарисовавшейся проблемки» и моя жизнь может зависеть.
– Сам. – Коротко кивнув, генерал поднимается по лестнице и заходит внутрь.
Не получив приказа стоять на месте, семеню за ним. Меня никто не тормозит, тем не менее я слышу за спиной тяжелые шаги, и от этого как‑то спокойнее на душе.