Николай Саввич оказался седеньким
благообразным старичком, от которого за версту веяло йодом,
карболкой и еще чем-то таким специфически больничным, по которому
врачи даже иногда опознают своего.
— А, из Зарного? А чайку?
Давайте-давайте, у меня с мятой! Летом лично собирал. Знаете ли…
Кстати, как вам Милюков? Я считаю — правильно! Если нарыв не
вскрыть… Ну, сами знаете. А то, как же так? Высочайшими людьми…
Какой-то темный дикий мужик! Говорят, министров уже назначает! Как
же так можно-то? Я понимаю, царевич, но всему же есть какой-то
предел, друг мой! Вы чай-то пейте… Вот, печенье… Угощайтесь,
коллега! Что-что? Тиф у вас… Хм… А с чего вы взяли?
Иван Палыч перечислил симптомы.
— Да-а… Похоже, что он и есть, —
покачал головой коллега. — Впрочем, ничего нового. Последняя
эпидемия был в Петербурге… да-да, в столице! — дай Бог памяти, в
девятьсот восьмом году. До этого… Как лечить? Профилактика… А
знаете, неожиданно — травы хорошо помогают! Аир и еще что-то… У вас
там, в деревне, наверняка, травницы есть! Вот их и просите помочь.
Наряду со всеми прочими мерами. Да-да, попросите! И стеснятся тут
нечего.
***
Аптеку Якова Евтюхова на Второй
Дворянской улице Иван Палыч увидел сразу же, как только сошел с
«линейки» — так здесь именовали что-то вроде маршрутного такси на
конной тяге. А что? Коли одна остановка рядом с госпиталем — а
через три — как раз Вторая Дворянская. И дешево же!
Видать издалека — большая сверкающая
витрина, вывеска. А почти напротив, на другой стороне улицы —
«Музыкальный магазин „Диез“! „Ноты, граммофоны, пластинки“.
„Новейшия записи г–на Шаляпина“!
Вот это все в тему! Подарок-то надо
бы купить. Но, сначала в аптеку. Доделать все дела.
Подвешенный над входной дверью
колокольчик издал нежный звон. Из-за прилавка тот час же выскочил
ушлый приказчик — молодой, с прилизанными висками:
— Здравствуйте, уважаемый господин!
Чего угодно-с? Есть леденцы от кашля, микстура на горной воде…
— Мне бы о поставках…
— А, тогда вам к господину провизору!
Прошу-с.
У самой витрины стоял круглый столик
с кофейником и чашками, составленными горкой. Видать, между
посетителями аптечные гоняли чаи. Ну, и почему бы и нет?
— Да-да, морфин, гедонал…
Провизор оказался лысеющим типом лет
пятидесяти, худым, с блеющим голосом и вытянутым каким-то конским
лицом. Пенсне, белый фартук поверх дешевой пиджачной пары. Но, дело
свое он, кажется, знал…