А Бриншор, сэр, который, можно сказать, у вас перед глазами: в прошлом году два-три дельца пытались вдохнуть жизнь в этот жалкий городишко, расположенный между стоячими болотами, мрачной, поросшей мхом топью и кучами гниющих морских водорослей, источающих зловоние, но, уверяю вас, их попытки ни к чему не приведут. Что можно сказать в пользу Бриншора – если вы придерживаетесь здравого смысла? Самый нездоровый воздух, поистине отвратительные дороги, дурного качества вода – на три мили вокруг невозможно получить чашку хорошего чая, – а почва там настолько бедна и безжизненна, что на ней и капусты не вырастить. Уверяю вас, сэр, я описал Бриншор, ни в малейшей степени не сгустив краски, и если вы слышали о нем что-нибудь иное…
– Сэр, я вообще ничего о нем не слышал, – сказал мистер Хейвуд. – Даже не подозревал, что на свете есть такое место.
– Не слышали! Вот, дорогая, – с торжеством обратился он к жене, – видишь, как обстоят дела. Такова хваленая известность Бриншора! Этот джентльмен и не подозревал, что на свете есть такое место. В самом деле, сэр, по-моему, к Бриншору можно приложить строку из стихотворения Каупера о благочестивой крестьянке, про которую, в противоположность блистательному Вольтеру, «не слыхивал никто от дома в полумиле»[1].
– Ради бога, сэр, прилагайте любое стихотворение, какое вам заблагорассудится, но мне бы хотелось увидеть, как что-нибудь приложат к вашей ноге, и, судя по выражению лица вашей жены, она совершенно со мной согласна и думает, что нам не следует терять ни минуты. А вот и мои дочери, желающие засвидетельствовать вам почтение от своего имени и от имени своей матери. – Видно было, как из дома вышло несколько молодых женщин в сопровождении служанок. – Все это время мне было странно, что они до сих пор не заметили нашей суеты. В такой глуши, как здешняя, подобные происшествия немедленно вызывают всеобщее оживление. Теперь, сэр, давайте подумаем, как лучше доставить вас в дом.
Молодые дамы приблизились и самым радушным образом подтвердили приглашение отца, рассеяв тем самым опасения путешественников, что они могут показаться назойливыми. И поскольку миссис Паркер мечтала об отдыхе, а ее муж к тому времени нуждался в нем не меньше, то их последние колебания исчезли, тем более что в карете, к тому моменту поднятой, обнаружилось повреждение, так что о том, чтобы ехать немедленно, не приходилось и думать. Поэтому мистера Паркера препроводили в дом, а карету откатили в свободный сарай.