- Съедобно? По мне, так обед понравился бы королю! Это очень вкусно!
Подтверждая слова брата по оружию, Бриар произнёс:
- Это действительно вкусно. А я, Тристан, в кухнях знаток. Бульон такой наваристый, будто в нем варили жареных каплунов!
Краска румянца сделала щеки Илайн яркими. Она, смущенная и одновременно вдохновленная услышанным, робко заулыбалась.
Как в сладком сне, девушка наблюдала за тем, как едят мужчины. Удивительно, словно насытившись одобрительными словами, сама она уже не ощущала голод.
- Теперь - пусть поедят женщины, - вставая первым, властно сообщил Тристан.
Никто не посмел сказать что-либо против. Несмотря на то, что обед был столь вкусным, что хотелось есть еще и еще, его воины молчаливо выполнили приказ.
Когда они разошлись (разумеется, оставив после себя гору грязной посуды), женщины поспешили к котлу.
Разливать бульон вызвалась Беа. Она щедро налила в чаши Келли, Андриане, себе...
Но когда подошел черед Илайн, Беа оставила черпак в котле и, забрав свой обед, демонстративно отошла в сторону.
Илайн потрясенно посмотрела на Беа. Та, осторожно, чтобы не расплескать свою чашу, уселась подальше от костра. Рядом с ней разместилась Андриана.
- Илайн, тебе помочь? - Келли с мягкой улыбкой посмотрела на девушку.
Женщина не спешила уходить. Стоя в сторонке, она ждала Илайн.
Та сглотнула. Горечь обиды обожгла ей горло.
- Нет, спасибо, я сейчас.
Она подошла к котлу, заглянула в него и почувствовала, как к глазам подступили слезы.
Котел был практически пуст. Лишь на самом дне сиротливо поблескивал кусочек вареной репы.
КАК ВЫ, МОИ ДОРОГИЕ? ЖЕЛАЮ ВСЕМ МИРА, ТЕПЛА И ЛЮБВИ!!!
16. 16
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Ей захотелось разрыдаться...
Но понимание того, что подобное проявление чувств грозило привлечь столь ненужное внимание, сдержало рвущиеся наружу слезы.
Лишь пару соленых капелек повисли на кончиках ресниц Илайн. Смахнув их, девушка наклонилась, перевернула котел и выложила жалкие остатки в свою чашу.
Глядя на бульон, который был буквально размазан по дну чаши, Илайн окунулась в воспоминания о днях после смерти отца.
Эти дни были пронизаны одиночеством и голодом.
Тогда, когда шум людских голосов стих, стихло и их сострадание к ней. Вот так же, она сидела и глядела на свою тарелку - почти пустую.
Скромные запасы быстро закончились.