Лили подскочила и стала тянуть мою руку. Во-о-о больные, кто ж так делает? Ведь вместе со мной, дёргался и мужчина. И что-то мне подсказывает, что ему намного больнее, чем мне.
- Лиланинэль, порхо дакрул тор*, - прохрипел Хозяин. (*Лиланинэль, кулон сорви с шеи).
Блондинка после этого схватила меня за цепочку и рванула.
Взорвалась сверхновая и я рухнула как подкошенная. Болело всё, о чём я даже не подозревала. Кости выкручивало, мозг не справлялся с поступающей от каждой клеточки информации. Тело кололо миллиардами иголок, даже желудок скручивало от голодных спазмов.
***
- Лилиниэль, в верхнем ящике возьми синий пузырёк и принеси мне, - немного отойдя от издевательств рабыни, прохрипел Унрих, после всего произошедшего, сорвавший голос. – Одевайся и на сегодня свободна. Завтра всё как обычно, - отдал распоряжение, выхватил маленькую бутылочку и, сорвав пробку, опрокинул содержимое в себя.
Он сидел на кровати, а его последняя игрушка корчилась на полу в конвульсиях, подвывая. Это зрелище и утихающая боль немного притупило ярость, бушевавшую несколько минут назад.
«Не знаю, специально это сделано, или неизвестная ошибка, но девчонку нужно проучить», - одеваясь, думал мужчина. «От её семейки одни неприятности. Жаль, что твои родители слишком легко ушли из мира, и я не успел насладиться их страданиями. Но ты расплатишься за всё, кровью», - улыбка зазмеилась на осунувшемся лице.
Одев сапоги, хозяин дома подошел к огневолосой девушке и принялся методично избивать её ногами.
***
Я валялась на полу и ничего не могла поделать. Тело не слушалось моих команд, голова разрывалась. Вдруг в жгучей монотонной лаве стали распускаться алые маки боли. Они вспыхивали ярко и неожиданно то тут, то там. Организм не выдержал такого длительного издевательства и отключился. На меня опустилась благодатное покрывало темноты.
4. Глава 3. Жизнь - довольно рискованное занятие.
Очнулась прикованная цепью за ногу в сыром подвале. В неизменном одеянии, на камнях, зато без своего кулона. Да уж, круто добилась поставленной цели, ничего не скажешь. Болело всё, и даже больше. Подняв руку к лицу, попыталась, несмотря ни на что, его ощупать. Это было совершенно другой «фейс», впрочем, иного и быть не могло, так как один глаз не открывался. Желудок ел сам себя, холод пробрался в каждую клеточку и тело била крупная дрожь, зубы отбивали чечётку. В такой обстановке долго не протянешь, окочуришься. Но если я ещё жива, значит это кому-нибудь нужно? Что ж мироздание не оставляет меня и довольно-таки чётко исполняет пожелания, всё остальное оставляя на своё усмотрение.