Я смотрел на спящего Тоху и думал, что мы стали соперниками, из-за девушки. Но я не хочу, чтобы Алена считала его трусом. Ведь так уговаривал, настаивал. И облом. Чувство, что я сам опозорюсь, если сейчас спасую. Мы с Тохой одно целое, не смотря ни на что.
Потом пошел в его комнату.
Принять образ брата мне ничего не стоило. Его одежда, знакомая Аленке. Его дезодорант. Чуб в другую сторону зачесал. Вот со словами беда, сами выскакивают, она может меня разоблачить. Надо помягче выражаться. Я стал грубоват в последнее время, а брат ласковый даже, заботливый.
Скривил физиономию в зеркало. Не люблю розовые сопли, сюси-пуси всякие. Но придется отстаивать честь брата, а значит сыграть его самого. Не впервой.
Я прихватил с собой две бутылки шампанского, заехал за цветами и презиками, набрал фруктов, конфет и сыра. В подъезд Аленкин зашел за какой-то теткой-собачницей. Ее тяфкалка все угомониться не могла, пока ехали в лифте.
Дверь в квартиру была приоткрыта, меня здесь ждали. То есть, не меня. Я открыл рот, чтобы рявкнуть – какого хрена дверь не запираешь?
Но вовремя вспомнил, что я Антон, промямлил, улыбаясь:
– Алена, так нельзя, а вдруг кто чужой бы зашел?
- А я тебя ждала, в окно увидела, как ты подъехал, вот и открыла, - смущенно улыбаясь, ответила девушка и повела меня в полумрак гостиной.
В квартире было полутемно, звучала тихо музыка. Пока Аленка разбирала пакеты, тянула время, как мне показалось, я все думал, может слиться как-то, найти причину. Например, настроить будильник, типа мне кто-то позвонил и нужно срочно уехать. Тогда бы Тоха не опозорился, и девушка осталась бы не тронутой.
- Откроешь? – присела она рядом на диван, протягивая бутылку шампанского.
- Если ты не хочешь, то ничего не будет, - даю ей последний шанс отказаться.
- Тогда у меня этого никогда не будет… с другими не смогу… то есть, с другим. Ты уедешь навсегда…
- Нет, не навсегда, на пять лет всего, - поймал ее руку, холодные пальцы подрагивают. Поднес к своим губам и стал целовать, грея их дыханием.
- Пять лет… ты уже через год обо мне забудешь.
Я посмотрел в ее грустные синие глаза, которые в полутьме казались темными. И все, пропал. Пока целовал ее, руки сами отыскали пуговицы на легкой голубой кофточке, расстегнули их. Я смотрел на простенький лифчик, из которого выглядывали белые полукружия грудей, и не смел коснуться их, пока Алена сама не сняла вещицу и не подалась ко мне.