Мы стали чуть сильнее.
Но и Векс не был рядовым противником.
Путь обратно на «Тихую Гавань» был омрачен двумя вещами:
растущей тревогой о том, что нас ждет дома, и упорным нежеланием
Сарры осваивать пилотирование.
Я уговорил Арто дать ей снова попробовать управлять «Тихим
Странником». Теперь, с имплантированным модулем, у неё должно было
получиться лучше.
Теоретически.
На практике все оказалось гораздо хуже. Сарра села за штурвал с
видимой неохотой. Базовый интерфейс пилотирования, который теперь
был доступен через её имплант, казалось, только мешал ей. Она
путала команды, слишком резко дергала штурвал, и корабль вилял из
стороны в сторону, едва не цепляя скалы. После особенно неудачного
маневра, когда мы чуть не врезались в остов затонувшей баржи, Арто
не выдержал и мягко, но решительно отстранил её от управления.
«Не твое это, девочка», – сказал он с тяжелым
вздохом. – «Не всем дано».
Сарра вспыхнула, в глазах блеснули слезы обиды и разочарования.
Она молча встала и ушла в свой угол.
Я чувствовал себя виноватым. Я настоял на установке этого
модуля, надеясь, что это поможет ей стать увереннее,
самостоятельнее. А получилось наоборот – я лишь растравил ее старые
раны, ее страх перед техникой, ее неуверенность в себе.
Весь остаток пути Сарра не покидала свой угол.
Арто молчал, сосредоточенно ведя корабль.
* * *
Обратный путь на «Тихую Гавань» тонул в гнетущей тишине, густой
и вязкой, как глубоководный ил.
«Тихий Странник» мерно гудел, рассекая мрак, но этот звук лишь
подчеркивал напряжение, повисшее в тесной рубке. Сарра сидела в
своем углу отвернувшись от нас, и ее плечи мелко подрагивали.
Провал с уроками пилотирования, наложившийся на горечь потерь и
страх перед неизвестностью, окончательно выбил её из колеи.
Она молчала, и это молчание было хуже любых слов.
Арто находился у штурвала, скала спокойствия, как всегда. Но я
видел, как напряжены его плечи, как крепко он сжимает рукояти
управления. Он не смотрел в нашу сторону, его взгляд был прикован к
экрану сонара, но я чувствовал его беспокойство. Он знал, что
возвращение на «Гавань» не сулит ничего хорошего.
Векс не простит кражу.
Не простит унижения.
Кстати о краже.
Я запустил руку во внутренний карман куртки и вытащил
потрепанную тетрадь в пластиковой обложке – дневник Векса.
Пальцы сами собой пробегали по шероховатой поверхности. Предмет
казался чужеродным, опасным, как неразорвавшийся снаряд – я не
привык к бумажным носителям, они были большой редкостью на Дне.