Я прикидывал маршруты, просчитывал время, необходимое на
преодоление каждого участка, оценивал риски. В голове один за
другим рождались и умирали планы — слишком сложные, слишком
рискованные, слишком ненадёжные... Я вычёркивал их и начинал
сначала, перемещая фигурки воображаемых людей по плану тюрьмы, как
по шахматной доске. Я не так долго находился в здании тюрьмы, но
подметил и запомнил многое…
Несколько раз я делал пометки в блокноте, выписывал отдельные
мысли, схематично обозначал маршруты. От напряжения начинала болеть
голова, и я то и дело растирал виски, пытаясь сосредоточиться. Даже
кольцо один раз использовал.
Спустя пару часов у меня зазвонил магофон. Не глядя,
ответил.
— Добрый вечер, Роман Михайлович.
— О-о, Костя, привет, привет! Наслышан о твоих похождениях.
Петрищев отзывался о тебе очень уж лестно. Говорит, ты произвёл
прекрасное впечатление на всех этих зазнаек, — восторженно вещал
граф. Даже Груздина смог впечатлить. Он с тебя весь вечер глаз не
сводил, а?
— Всё-то вы знаете, Роман Михайлович, — задумчиво произнёс я,
оценивая, пересчитывая количество туалетов в тюрьме.
— Чем занят? — спросил он. — Уже придумал план, как спасти
Медведева?
Несмотря на то, что вопрос был серьёзный, да и Злобин сам
переживал за судьбу капитана, в голосе его звучала ирония. Не
удивлюсь, если у того тоже имеется пара тузов в рукаве.
— Как раз на пути её решения, — произнёс я. — Кстати, Роман
Михайлович, а возможно ли мне достать где-нибудь большую партию
слабительного лекарства?
— Опа, а зачем тебе? — спросил он с удивлением.
— Да так. Для личных нужд, так сказать.
В трубке повисла пауза, затем раздался хохот. Злобин явно
пытался представить, зачем мне могло понадобиться столько
слабительного. Его воображение, видимо, рисовало забавные
картины.
— Конечно, найдём. Распоряжусь. Мартынов выдаст. Он человек
надёжный, хоть и ушлый. По крайней мере, с ним можно делать дела и
быть уверенным, что дальше него никуда не уйдёт.
— Вот и прекрасно, — протянул я.
— Слышал... Слуцкий вышел сразу следом за тобой. Он тебе уже
рассказал свой план по поводу бунта в тюрьме? — спросил Злобин с
усмешкой.
Я же удивился — надо же, “тайный ”план, название которого аж до
Злобина дошло.
— Было дело, — неопределённо ответил я.
— Ну, ты на это так сильно не рассчитывай. Горина это, может
быть, смутит, но расстрелянную команду он вряд ли забудет отправить
на исполнение наказания. Так что не особо рассчитывай на этого
политикана. Он скорее тебя использует, чтобы выставить крайним,
если что-то пойдёт не так.