К вечеру на горизонте показалась темная полоса деревьев, над которой наливалась полная луна. Когда въехали в подлесок, уже было серо от сумерек, и сердце кольнуло страхом. Луиза еще никогда не оказывалась ночью в лесу.
Она не выдержала:
— Что это за лес, отец?
— Лес Тронсе. До обители осталось с четверть лье — к ночи приедем, не беспокойся.
Луиза готова была поклясться, что отец тоже боялся, лишь скрытничал. Но почему не повернул? Почему оказался так упрям? Словно его на аркане тащили. Какая глупость! Но пусть даже четверть лье — по ночной лесной дороге это целая вечность. В конце концов, здесь зверье…
Вдруг карета остановилась, Луиза вздрогнула, когда скрипнула дверца, и показался Пьер в желтом свете мутного фонаря. Усталый, настороженный. Он уставился на отца:
— Господин барон, в лес въезжаем. Может, поворотить? — Он помялся, бегло перекрестился: — Боязно до жути, клянусь душой!
Только сейчас Луиза заметила за кушаком старого слуги пистолет и рукоять ножа.
Отец какое-то время молчал. В его зеленых глазах дрожало хорошо различимое беспокойство:
— Я полагал, успеем до темноты… — Он вновь помолчал, сосредоточенно обдумывая. — Некуда поворачивать. До ближайшего жилья дальше, чем до обители. И лошадям нужна вода, иначе уморим. — Он сокрушенно покачал головой: — Надо было в ночь выезжать…
Луиза с замиранием сердца смотрела, как отец вышел из кареты, подалась вперед:
— Куда вы, отец?
Он тронул ее за руку, сжал:
— Не бойся. Я на козлы к Пьеру, чтобы этот старик не спятил от страха. Через какой-нибудь час все закончится.
Луиза осталась одна в полной темноте. Карета тронулась, въехала в чащу. Оставалось лишь молиться, слыша, как ветви скребут по кузову, как скрипит экипаж. Казалось, этот звук разносится по округе, привлекая всю ночную нечисть. Господи, как же страшно… Но ведь отец никогда не был глупым. Упрямым. Вспыльчивым и упрямым, как стадо ослов! Но не безрассудным. Он наверняка уже одумался за это время сотню раз, просто не находил сил признать.
Вдруг экипаж начал набирать скорость. Луиза прильнула к оконцу, но различала лишь едва заметную смазанную рябь деревьев. Не виднелось ни единого просвета. А лошади все разгонялись, карету заносило. Пришлось хвататься за что попало, чтобы удержать равновесие. Сердце колотилось набатом, отдаваясь тягостным предчувствием беды. Что-то стряслось. Может, волки? Даже показалось, что послышался выстрел. И не один. Вдруг карета подскочила, хрустнула, и резко остановилась, завалившись. Судя по всему, слетело колесо.