К концу моего контракта с Аланом в ресторанах все работало как часы, а я трахалась с ним на каждой попадавшейся поверхности его офиса.
Опасный мужик! И рыжий.
И да, я влюбилась. Потому что мы влюбляемся в тех, кто приносит нам в клювике оргазмы. Вот только Алан влюбился тоже и решил непременно жениться. Я и так не собираюсь вступать в брак ни при каких условиях, но он с дуру принялся расписывать мне «плюшки»:
Всегда спешащая на помощь мама, готовая поселиться с нами сразу, как только я забеременею.
Толпа родных младших братьев, способных избить морду любому косо посмотревшему в мою сторону человеку, а также охранять каждый мой выход из дома.
Жена, конечно, не должна работать, её полностью обеспечивает муж. Какие командировки?
Потенциальный переезд на Кавказ после рождения ребенка – там чище воздух и вкуснее продукты.
Понятно же, что я резко решила прекратить отношения?! И тут столкнулась с новой, ещё не открытой чертой его характера – абсолютным, всепоглощающим упрямством. Конечно, оно там было всегда, это просто я была слишком легкомысленна, чтобы посчитать его важной стороной в уравнении. Чем сильнее я сопротивлялась его устремлениям, тем с большим напором он стремился их воплотить.
Украшения от Картье, приглашение на уикенд на Мартинике, подогнанный под окна чёрный внедорожник с огромным розовым бантом? – Есть.
Уговоры, каждый раз начинающиеся одинаково? Попытка шантажа женитьбой на юной, на все готовой невесте? – Есть.
Угрозы выбросить в интернет мои обнажённые фото? Не знаю, зачем он пытался напугать меня этими снимками без лица. Я выложила их в общий доступ первая.
На каждый его отбитый шаг мне приходилось вымучивать не менее отбитый свой.
Но когда Алан припёрся ко мне в офис и начал размахивать пистолетом, угрожая застрелиться, мне пришлось вызывать полицию. Чудом, лишь чудом меня не уволили, понимая, насколько я ценный сотрудник, но коллеги до сих пор слегка шугаются, когда я выхожу из своего кабинета, а начальство в шутку обещает призвать Цечоева в наказание на чей-то прокол.
Из полиции он отмазался тут же, при его-то связях. Но лезть ко мне перестал на целых шесть месяцев.
Одно хорошо. Своими выходками Цечоев выбил из меня любые воспоминания о влюблённости к нему. Теперь я могу думать о бывшем, лишь содрогаясь.
«Отвали, чёртов сталкер!» Пишу и блокирую номер.