— Почему ты плачешь? — испуганно спрашивает.
Слеза, зараза, все-таки сорвалась с ресницы в присутствии Никиты. Как я ни старалась сдержаться, а не получилось.
— Лиль, — делает шаг ко мне. — Ну ты чего? Я тебя обидел?
— Нет, — глухо выдавливаю из себя и тороплюсь смахнуть слезу с щеки. — Все в порядке. Извини. Хорошо, я исполню твоё желание. Но давай договоримся, что на этом все? Я не понимаю, что это за дурацкая игра и зачем она. Я не хочу продолжать ее.
Никита теперь серьёзен, хотя я больше не плачу.
— Да… Хорошо, как скажешь.
— И давай все останется только между нами? Не хочу, чтобы кто-то знал.
— Конечно.
Сглатываю тугой ком в горле. Он так легко соглашается. Боже, Лиля, ну какая же ты наивная дурочка! Все-таки размечталась непонятно о чем. Разве Никита когда-то что-то обещал тебе? Разве говорил, что хочет чего-то большего? Сама придумала себе любовь, а теперь страдаешь. Спустись с небес на землю, ты ему не нужна.
— Никит, пообещай, что ты больше не будешь меня провоцировать? Никаких игр и споров на желание.
— Обещаю, — охотно соглашается, что отзывается во мне новой болью.
В гробовой тишине прихожей слышно только мое тяжелое надрывное дыхание.
— Слушай, — резко прерывает затянувшееся молчание. — Если это все так сложно для тебя, то не надо. А то я себя чувствую каким-то насильником. Ты не хочешь, а я тебя принуждаю.
Ну вот, ему уже даже мой стриптиз не нужен.
— Все в порядке. Я исполню твоё желание. Ты меня не принуждаешь.
— Точно? Ты уверена? А то потом будешь ходить к психологу и жаловаться, что у тебя травма, потому что один подонок принудил тебя танцевать стриптиз, а ты не хотела.
— Нет, — горько смеюсь. — Такого не будет.
— Я не хочу, чтобы ты делала это против своей воли.
— Я не делаю это против своей воли. Просто давай договоримся, что на стриптизе все закончится? Больше не будет никаких желаний ни у тебя, ни у меня.
— Договорились.
Каждый раз, когда Никита охотно соглашается прекратить, умирает маленькая частичка моей души. А я мечтала вручить ее ему. Глупая. Никита не нужна моя душа. Он и от тела легко отказывается.
— Ты хотел сегодня?
— Да, вечером. Часов в восемь.
— Где?
— У меня дома.
— А твои родители?
— У них какая-то годовщина, их не будет до ночи.
— Хорошо, — нервно сглатываю. — Тогда сегодня в восемь часов.
Никита еще раз внимательно ко мне присматривается, будто пытается прочитать по лицу, точно ли я сама хочу танцевать стриптиз или он меня заставляет. Удовлетворившись тем, что я делаю все по собственной воле, разворачивается и безразлично уходит. А я остаюсь наедине со своей болью.