– Как? Разве вы не прикончили некроморфа?
– Размечтался! Охотник зализывает раны снаружи, а когда мы сядем, спокойно нас прикончит. Поэтому отставить панику! Мы дотянем до аварийной площадки или сдохнем!
Не сводя напряженного взгляда с дыры в полу, я осторожно встал рядом с девушкой, вместе с Антоном загородив ее от возможной атаки. Мы заглядывали во все иллюминаторы, пока не увидели виновника наших бед. На первый взгляд, это было жалкое гуманоидное создание, некогда бывшее человеком, а теперь являющее миру свою отвратительную сущность из самых темных уголков преисподней. Это был сам Сатана, учитывая ловкость, с какой этот воздушный акробат запрыгнул с дерева на пролетавший мимо вертолет. Что мы знали про Ночных Охотников? Немногое. Они одиночки, и никогда не охотятся парами. Передвигаются только ночью, но, учитывая дневное нападение, это утверждение теперь не выдерживает никакой критики. Еще эта дрянь чрезвычайно живучая, и даже без головы может прожить достаточно долго, чтобы прикончить жертву. И это если не брать в расчет его чудовищные квазикогти, цепляющиеся практически за любую поверхность. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Охотник развернул в нашу сторону кошмарную безглазую морду с пастью на пол-лица. Утыканная гнилыми треугольными зубами, как у акулы, она открывалась и закрывалась, как у рыбы, выброшенной на берег. Крепко держась лапой за внешнюю подвеску ракет, тремя другими Охотник жалостливо умывался, словно безволосая кошка, которой подпалили шкуру. Его раны невероятно быстро регенерировали, затягиваясь буквально на глазах. Еще минута – и он снова будет в форме. Каким образом он чувствует свою жертву, до сих пор никто не мог сказать.
– Помоги мне! – позвал Антона, быстро откручивая клеммы шестиствольного пулемета, привинченного к специальному держателю. За полминуты мы высвободили пулемет и тяжеленную ленту к нему.
Чуть не заработав себе грыжу, я удерживал его на уровне бедра.
– Он еще там, где был! – выглянув в иллюминатор, шепнул напарник.
– Ну, тогда ему крышка, брат. Посторонись-ка в сторону…
Уперев приклад пулемета в переборку, я уверенно вдавил кнопку. Все шесть стволов с зубодробительным жужжанием раскрутились. Мы на минуту оглохли и ослепли от рева и огненной струи, вырвавшейся из всех стволов. Переборка прямо передо мной стала словно дуршлаг, а потом и вовсе целый кусок вывалился наружу, оставив огромную пробоину с рваными краями. В беззвучном крике распахнув свою отвратительную пасть, Охотник смотрел на дыру в своей груди, пока его длинный язык извивался по сторонам, словно огромный червяк.