Все это время мы сражались на настоящих мечах, задвинутых в ножны и скрепленных для надежности кожаными ремешками. Стук бамбуковых ножен происходил в полной тишине, пока мы, задыхаясь от усердия, старались подловить друг друга на малейшей ошибке. Это походило на смертоносный танец, исполняемый адептами религиозного культа, но, в отличие от бесполезного танца с бубном, наш был призван выявить победителя и побежденного. Почти любая точка на теле могла стать смертельной. Удар под мышку, выпад в предплечье, укол в поясницу – любой из ударов, достигший цели становился для неудачника последним в его жизни. Мало следить за движениями противника, необходимо предугадывать его следующие шаги, словно в шахматной партии. Суета и торопливость были смерти подобны, но и нерасторопность – прямой путь к поражению. Когда провалилась вторая моя атака, а старик по-прежнему улыбался, молчаливо приглашая к нападению, я зло стиснул зубы и одним рывком выдернул меч из ножен. На мгновение в глазах Мацумото мелькнул огонек удивления. Он даже опустил свой меч.
– Если не готов пролить чужую кровь, никогда не вынимай меч из ножен.
– Я знаю, учитель, – сказал я и метнул меч через всю комнату в темную тень, с верещанием выпавшую со смотровой площадки, сжимая клинок в своей груди. Далеко внизу раздался глухой всплеск и новые порции воплей. Мацумото, досадливо всплеснув худыми руками, выбежал на смотровую площадку, долгим взглядом посмотрел вниз, бормоча про себя что-то сердито по-японски. Я спокойно вышел следом за ним и безучастно встал рядом, облокотившись локтями о перила ограждения. Усилившийся ветерок приятно обдувал мое разгоряченное боем лицо, лаская нежными прикосновениями и дыханием моря. На горизонте, буквально на глазах, росли фиолетовые тучи, подсвеченные яркими молниями. Надвигался сильный шторм.
– Этот меч стоил намного больше, чем несчастная сущность, привыкшая нападать со спины.
Старик сердито покосился на меня, а затем, смягчившись, по-отечески приобнял за плечи.
– За это безобразие тебе придется составить мне компанию за трапезой. Пойдем.
– Значит, вы не в обиде за потерю меча? – осторожно спросил я.
– Как я могу на тебя обижаться? Все допускают ошибки.
Кисло улыбнувшись, я согласно склонил голову. Иначе и быть не могло.
– За пиалой риса расскажешь, что с тобой стряслось, и как дожил до жизни такой, если в каждой тени видишь врага. На самом деле, не все морские обитатели нам враждебны, и тот, кого ты так легкомысленно проткнул мечом, уже завтра приползет ко мне с требованием компенсации, а иначе откажется таскать из моря омаров и креветок. Сам я не рыбак, но отказываться по твоей вине от даров моря не намерен.