– Дяденька, – мальчик перевел взгляд на Драгомира и воскликнул, что есть сил: – Купите морс!
– Что? Какой морс? – отрезвление разума шло медленно не только у меня.
– Вот этот, из белой земляники! Очень вкусный!
Мальчик был одет бедно. Штаны износились, рукава рубашки разной длины и будто из разной ткани. Тем не менее он выглядел здоровым и опрятным. Коротко постриженный ногти, чистое лицо и ровные зубы. Было в нем что-то знакомое, породистое. Либо я уже настолько истосковалась по Дашкенту, что мне в каждом худощавом ребенке мерещится свое, родное.
– Точно вкусный? – Драгомир потряс бутылкой, в которой булькал белый морс с черными косточками.
– Конечно вкусный! Мама готовила!
Мы с Драгомиром синхронно перевели взгляд в пустующую корзинку в руках ребенка. Похоже, этот морс был последним из тех, что ему нужно было продать.
– Держи, – Драгомир вынул из кармана серебряную монетку. – Обязательно попробую за ужином.
– За ужином? Вечером? – уточнил мальчик.
– Да, вечером.
– Ладно, – кивнул он. – До свидания!
Мы не успели оглянуться, как мальчик исчез.
– Хочешь? – Драгомир протянул бутылочку с густым содержимым.
– Нет-нет, ребенок хотел, чтоб угостился ты.
Повисла неловкая пауза.
– Пора, – решился Драгомир.
– Угу.
– Только не делай вот такое лицо! – возмутился он. – Захочешь вернуться, буду ждать тебя в восточной крепости. Судя по всему, мы тут надолго.
– Я не вернусь… – сердце не позволило добавить "к тебе", это было бы слишком жестоко. – После встречи с императором я отправлюсь домой.
Кажется, я говорила что-то еще, но получались одни оправдания.
"Хватит убиваться, – заботливо прохрипела совесть – Прощаться надо резко, а ты слюни размазываешь".
Шмыгнув, я постаралась взять волю в кулак.
– Вернёшься, я верю, – Драгомир поцеловал меня в лоб и так же быстро отпустил. – От судьбы не уйти. До встречи, Элиза!
Развернулся и зашагал прочь ускоренным шагом.
Отступив, я рухнула на скамейку и разревелась. Что за романы такие курортные, после которых хочется не радостно прыгать по лужам, а в эту самую лужу сесть.
В ногу сочувственно уткнулся мокрый нос. Не зря я назвала его Клевером, он оправдывал сакральный смысл своей клички. Клевер был чрезвычайно умен и сообразителен. Куда бы я ни следовала, щенок всегда был рядом, готовый помочь, как сейчас.
К концу путешествия мой рюкзак похудел лишь слегка, самой тяжелой и дорогой в нем по-прежнему была книга, консерв не осталось вовсе, зато одежды на смену прибавилось. Из бокового кармана призывно выглядывал билет на паром.