Хватаю сына за ручку и прислоняюсь к ней губами.
– Что, малыш? Покушал? – киваю на бутылочку.
Данька усмехается, и от его усмешки на пухлых щечках появляются ямочки. Наши с сыном гляделки прерывает звонок в дверь.
Вскакиваю.
– О, может, наша няня все же передумала? А? – подмигиваю деткам и несусь открывать.
Распахиваю дверь, а вместе с ней и рот.
– Ты? – выдыхаю и отступаю, когда вижу в дверях того, кто когда-то растоптал.
– Привет, Витаминка, – наглая улыбка.
Он осматривает меня, и в карих глазах мелькает жадность. Хочется от такого взгляда скрыться. Или хотя бы прикрыться, но я гордо задираю подбородок. Прищуриваюсь.
– Чего тебе надо? – складываю руки на груди и вздергиваю бровь. – И как ты меня нашел, Мирон?
Да, да. Передо мной стоит отец моих детей. Который отказался от них, даже не удостоверившись в том, что я беременна от него. Да он меня вообще не стал слушать. Только и смог, что вылить ушат грязи мне на голову и обвинить в таком, от чего до сих пор в груди все сжимается болезненно.
А теперь вот он, стоит передо мной.
– Ну, как нашел – совсем не важно, – и снова этот рыскающий по мне взгляд. – Ты когда ела последний раз, Витаминка?
– Прекрати называть меня так, мы давно уже не приятели.
Мирон делает шаг ко мне, оказываясь почти нос к носу со мной. И моментально мои ноздри наполняет знакомым запахом. Делаю вдох поглубже, глотая знакомые нотки. Мирон замечает это и нагло усмехается, а мне хочется съездить ему по физиономии.
Передо мной тот самый мажор, каким он был до того, как подпустил меня к себе. Сейчас я для него очередная девчонка, которой нужны были от него только деньги.
– Я буду называть тебя так, как пожелаю. Или что? Запретишь? Рот заткнешь? Я не против, если это будет твой язык, – шепчет почти на ухо.
По рукам ползут предательские мурашки. Вздрагиваю и слышу низкий смешок. Пытаюсь отстраниться, оказаться подальше от него, но мне не дают. Наглая рука обхватывает за талию, и Мирон притягивает меня к груди.
Ну не драться же с ним. Дети увидят.
– Отпусти, – упираюсь руками в его предплечья и пытаюсь вырваться, – Мирон.
Но мне кажется, за больше чем год он стал ещё крепче и сильнее. И мне с ним точно не справиться. На губе шрам, в глазах холод, который обжигает. И энергетика ещё сильнее, чем тогда, когда мы пытались быть вместе.