- Жить будет, - ответил я. – Не
обращай внимания. Пока он спрятался под лавку.
- …У-у-ка… - выдавил
толстяк.
Я заправил рубашку в брюки, отряхнул
прилипший к штанинам снег. Присел, завязал на ботинке
шнурок.
Кровь весело бурлила в венах –
требовала продолжения поединка.
Братья Ермолаевы вспомнили о
сигаретах, выпустили в мою сторону две струи табачного
дыма.
- Су-у-ка, - повторил
Шипуля.
Прежнего веселья в его голове я не
услышал. Различил только ярость. Роман упёрся ладонью в снег и
снова встал на колени. Локоть от рёбер он не убрал. Но уже дышал:
шумно и будто бы судорожно.
Мальчишки на горке притихли, словно
ожидали «второй раунд» (или уже третий?) Во взгляде Иришки снова
промелькнула тревога. Я замер в четырёх шагах от толстяка. Наблюдал
за тем, как он поднимался с колен.
- Всё, москвич, - едва слышно
произнёс Роман. – Тебе конец. Убью.
Он всё ещё кривил губы от боли. Но
уже стоял на ногах, слегка пошатывался. На его виске белел снег.
Шипуля пристально посмотрел на меня исподлобья. Дожидался, когда
завершится качка.
Роман сунул руку в карман брюк,
вынул оттуда… Сперва мне показалось: толстяк сжал в руке свинчатку.
Но «свинчатка» блеснула – из неё выскочило лезвие. Я услышал тихий
щелчок фиксатора.
Шипуля приподнял и вытянул перед
собой правую руку. Он показал лезвием ножа на мой живот, сощурил
глаза. Я заметил, что острие ножа шевельнулось, словно рисовало в
воздухе невидимый штрих.
- Убью, - произнёс
толстяк.
Говорил он едва слышно – его голос
походил на шипение.
- Смотрите, пацаны! – крикнул
стоявший на горке мальчишка. – У него нож!
Шипуля снова скривил губы – на этот
раз в улыбке.
Вперёд мы шагнули
одновременно.
- Вася! – воскликнула у меня за
спиной Лукина.
- Убью, - повторил Роман.
- Попробуй, - сказал я.
Шипуля дёрнулся вперёд. Словно
сделал выпад рапирой. Целил в мой живот.
Я сохранил дистанцию – Роман не
дотянулся.
Он ухмыльнулся. Сплюнул мне под
ноги.
Я ударил его по руке. Носком
ботинка. Резко. Снизу вверх, как учили на тренировках.
Шипуля разжал пальцы – нож взлетел к
небу.
- Ать! – выдохнул Роман.
- Вася! – крикнула
Иришка.
Я опустил ногу на землю. Тут же
сложился, кувыркнулся вперёд. Ударил толстяка по голове. В падении.
Тяжёлым советским ботинком. Услышал, как треснули нитки на моих
штанах.
Я приземлился на снег, откатился в
сторону. Увидел, как падал Шипуля: будто срубленное дерево. Толстяк
распластался на тропинке, не шевелился. Я вскочил на ноги и
замер.