Но блядский ебаный в рот, эта женщина катастрофа и тут все планы подпортила! Своим ответным желанием, отзывчивостью, возвращающей памятью в дела минувших дней. Мнимым отсутствием наигранности в стонах удовольствия. Титанических усилий стоило сохранить лицо и не дать ей понять, насколько меня впечатлила ее игра.
Иначе и быть не могло. Однако семя сомнения ей все же удалось поселить в мой воспаленный разум.
– Марк! – крикнул требовательно. И когда он вошел в кабинет, продолжил: – Остаешься за главного. Что делать — знаешь.
– А ты? – удивился друг. От резкой смены эмоций на его лице незарубцевавшаяся рана стянулась, искажая его лицо в отвратительной гримасе. Как раз под стать профессии.
– А я прокачусь, – не стал вдаваться в подробности.
Да и как ему объяснить, что вместо того, чтобы сразу ехать на встречу с серьезным человеком, я, как полнейший кретин, собрался мчаться во двор к той, кого вроде как ненавижу?
– Ага, – хмыкнул Марк, раскусив меня. – Я даже знаю точную улицу, где ты кататься планируешь...
– Супер, – бросил я, безразлично проходя мимо него. – Значит, подъедешь сразу в "Химеру".
– Рус, – попытался он меня остановить, – не усложняй всё. Сейчас не до баб. Тем более этой… – озвучил Марк очевидные вещи.
– А мне и нет до нее никакого дела, – произнес убедительно. – Считаешь, я поведусь на какую-то бабу, которая умеет всаживать нож в спину, а после ублажать какого-то скота, рожая ему детей?
– Тогда какого черта?! – возмутился друг, теряя логику.
– Спроси, что попроще, – пожал я плечами.. – Надо — значит надо. Я просто хочу убедиться, что это не очередная западня. Что ласты свои навострила в сторону дома, а не к одному из очередных смертников, желающих меня прикончить.
– Я сделаю вид, что поверил – фыркнул Марк. – Ее же Игорь повез, никуда она не денется по пути. Он отзвонится, когда эта бракованная женушка декабриста войдет в квартиру. Что еще тебе нужно?
Я не ответил, покинув кабинет. Даже косвенное напоминание о том, что Алиска все ещё являлась законной супругой того слизняка, вызвало новую волну злости. Мне определенно нужно было увидеть ее лицо, понять, что она чувствует, думает, в каком состоянии находится. Может, лицезрей я ее зареванное несчастное лицо, мне бы полегчало? Отпустил бы тот тугой обруч, что мешал спокойно дышать. А на душе стало бы наконец-то пусто, чтобы я спокойно мог сосредоточиться на действительно важных делах.