— Да я верю. Красота, природа, всё такое… — Марья запнулась. —
Древнее.
— Древнее? — Устинья вдруг остановилась и, обернувшись,
посмотрела на Марью так, что той стало не по себе. — Ну да,
древнее, верно говоришь. Земля такая зачарованная, — хмыкнула
директриса и остановилась перед дверью с табличкой «Кащенко». — Вот
и пришли. Я сейчас по делам, а ты знакомься с Ефимом Ивановичем,
оформляйся, а дальше он тебя проведёт, если потребуется.
— Да мы уже знакомы, — поделилась Марья.
— Как это? — не поняла начальница.
— Я вчера к нему в лавку за едой и лампочками ходила, вот
представились друг другу, — пояснила та.
— Погоди, ты после восьми ходила? — уточнила Устинья, и когда
Марья кивнула, директрисса вновь задала вопрос: — И он тебя впустил
и что-то продал?
— Ну да. Такой милый мужчина, и продавец там — Галина — тоже
необычная женщина. А что, не так?
— Да нет, всё так, просто… обычно у Ефима после восьми и снега
зимой не выпросишь, а тут — глянь, как расстарался! Чудеса! —
Устинья сжала губы, и Марья поняла, что начальница недовольна.
— Ну, наверное, я выглядела так, что он пожалел, — предприняла
она попытку оправдаться.
— Всё может быть, — согласилась Устинья. — Ладно, заболталась я
с тобой. Стучи в дверь, а у меня дела. — И, не оборачиваясь,
директрисса удалилась по коридору.
— Везде свои тёрки, — пробормотала Марья и приготовилась
стучать, но дверь открылась — точно её тут ждали.
Ефим Иванович стоял на пороге и улыбался ей, точно начищенный
пятак:
— А вот и вы, Марья Андреевна, пожаловали! Я же, знаете, как с
утра пришёл — так договор подготовил и все бумаги необходимые. Да
вы входите, не бойтесь, не укушу.
— Я и не боюсь, просто неожиданно.
— А что неожиданно? — удивился купидон. — Вы с Устиньей
Берендеевной так громко болтали, что тут и мёртвый бы услышал, а я
подавно. Просто не стал мешать женской беседе. За свою долгую жизнь
одно уяснил точно: коли девоньки разговоры ведут — не лезь, а то
виноватым окажешься. — Он отошёл в сторону, пропуская Марью. — Так
что проходи, садись, сейчас выдам тебе формы, заполнишь их — и всё,
наша навеки.
— Ну, навеки — это, конечно, сильно сказано, — смутилась Марья.
— Но сколько-то побуду, пока ничего точно не скажу.
— А и правильно, — легко согласился Ефим. — Чего зазря вперёд
загадывать? Как у нас говорят: «В загад не бываешь богат». Так и
тут. Ты работай, живи, глядишь — всё само устроится. Верно
говорю?