— Да, недурно, — согласилась Устинья Берендеевна, становясь
рядом. — Вот, знаешь, смотри: видишь, река село делит? Так вот, по
ту сторону — новая часть, магазин сетевой имеется, цивилизация
всякая. Ну да ты знаешь, оттуда пришла. А вот в нашей старой части
такого нет. Заповедная зона. Тут и домишек с десяток едва
наберётся. Впереди шпиль на холме заметила? Это сёстры Рыбкины
гостевой двор держат. Не понравятся хоромы — можешь к ним съехать.
А вот чуть левее — так это Алёнкин дом, молоко свежее у неё бери,
хоть поправишься чуток, а то уж больно тощая.
— Так оцениваете, словно не на службу, а на ужин выбираете, —
улыбнулась Марья.
Устинья коротко зыркнула на неё и отвернулась, как бы не
расслышав этих слов:
— Вот, знаешь, если по тропинке от моста идти, там лавка будет.
Ею Ефим заведует. У него там всё подряд, конечно, и выбор
небогатый, но если поближе — так всё лучше, чем за реку бежать. А
ещё дальше, ближе к лесу, — мой дом. Мимо не пройдёшь, поняла?
— Поняла, — кивнула Марья. — А мой где?
— Ну так вот сейчас и покажу. Идём, а то вечереет.
Вместе они спустились с крыльца и зашагали по дороге. После
городской суеты и воздуха, наполненного автомобильными выхлопами и
людской сумятицей, местный дух так и придавал сил. Скользили в нём
нотки хвойного леса, темнеющего неподалёку, и свежего хлеба,
испечённого в чьей-то избе. Луговые травы да речная прохлада,
переплетаясь между собой точно в венке, кружили голову. Жужжание
пчёл над цветами и гусиные крики удивляли и умиляли одновременно.
Одним словом — лепота.
— Места у нас, как я уже говорила, заповедные, древние, —
рассказывала Устинья. — В целом спокойные, но всё ж по темноте не
ходи, особенно в одиночку.
— Почему? — удивилась Марья, разглядывая сонное село без намёков
на неурядицы.
— Да мало ли что, — пожала плечами директрисса. — Заблудишься,
например. А оно тебе надо?
— Да как у вас заблудиться, если через село одна дорога, да и та
прямая.
— Прямая-кривая, — передразнила её Устинья. — А ты всё ж
послушай старших да не броди по ночам, поняла?
Марья кивнула, не желая спорить. Хочется женщине тревожиться —
чего бы нет? Пусть себе говорит, согласиться не сложно.
Навстречу им попалась женщина. Улыбчивая, статная, в лёгком
домашнем платье. Однако что привлекло внимание Марьи, так это
коромысло, перекинутое через плечо, и два ведра, что качались на
его концах, чуть расплёскивая воду.