— Добрый вечер, Устинья Берендеевна! — крикнула женщина.
— И тебе, Василиса, здравствовать, — согласилась начальница,
затем повернулась к Марье. — Вода у нас студёная, из глубинных
ключей, но вкусная до одури. А колодец вот как раз на пути — мимо
не проскочишь.
— Колодец? — чуть опешила Марья.
— Ну да, колодец. Водопровода тут не имеется, как и газа. Ну и,
если ты не догадалась, то и удобства на улице, — Устинья
прищурилась. — Не передумала тут оставаться? Может, лучше за реку —
там коттеджи для туристов имеются. Со всеми удобствами.
— Пожалуй, попробую по-вашему пожить, — откликнулась Марья,
недоверчиво разглядывая деревянный сруб колодца и помятое ведро на
цепи, что сейчас стояло на самом краю. — А уж если не справлюсь… —
она замолчала.
— А и верно, попробуй. Чем чёрт не шутит? Может, и
приспособишься, — легко согласилась начальница. — А вот и твои
хоромы. Поворачивай!
То, что Устинья всю дорогу величала хоромами, на самом деле
оказалось избой. Потемневшие брёвна, резные ставни на окнах,
покосившееся крыльцо. Всё это добро отделялось от дороги забором,
таким же старым и неухоженным, как и сам дом. Штакетники повело от
времени, некоторые и вовсе отсутствовали, обнажая дыры в некогда
стройном ряду, будто промежутки меж зубами. Калитка отворилась
нехотя, со скрипом и тут же, точно из вредности, повисла на одной
петле.
— Ах ты, погляди, оказия какая, — всплеснула руками Устинья. —
Ну да ничего, починим. Завтра к тебе помощника пришлю к обеду. А
покамест вот, держи ключ и ступай, принимай владения. — Из сумочки
директрисса выудила кованый ключик с хитрой бородкой и, передав его
в руки Марье, тут же подула на ладонь, будто обожглась.
Войдя в калитку на поросший травой двор, Марья осторожно
пробралась к крыльцу и стала подниматься. Ступени под её весом
запели, заныли, зажалобились, намекая, что ей тут не рады. И всё же
она добралась до двери и, вставив ключ в замочную скважину,
попыталась повернуть его. Точнее, попробовала повернуть, да куда
там — он даже на миллиметр не сдвинулся.
— Ты его крепче держи да подтолкни, он упрямый, — напутствовала
Устинья, стоя всё там же за забором и разглядывая, как Марья
пытается открыть дверь.
— Врёшь, не возьмёшь, — прошептала Марья. С минуту покрутив ключ
так и эдак, она вспомнила, как бабушка открывала кладовку, где
хранила разное барахло: подпирала плечом да пинала по низу — и
дверь, хоть и была вредная, мигом открывалась. Вот и сейчас, следуя
бабушкиному рецепту, Марья упёрлась плечом и что было сил подпнула
дверное полотно.