Увидев в купе громадного берсеркера в форме, девицы
стушевались. Теперь пришла моя очередь расписывать
достоинства медведя. Нежить в моем рассказе умирала,
стоило только Пахому показаться на горизонте. Враги с
плачем разбегались, их жены пугали его именем детей, а он
творил добро и справедливость во имя империи, попутно
спасая красавиц из плена и вынося детей из горящих
домов.
Короче, к концу моего рассказа девчонки вовсю строили
ему глазки, а одну из них, тоже медведицу, он сам пожирал
глазами. Рассадив всех по местам, я засунул Пахому под бок
так понравившуюся ему берсеркершу, а сам уселся в центре
среди девушек и спросил, что будем делать.
Естественно, поступило предложение, чтобы я сыграл.
Отказываться не собирался и, взяв гитару, стал выбирать
песню. Решив еще больше расцветить героический образ
медведя, песню выбрал соответствующую:
Батальонная разведка,
Мы без дел скучаем редко…
Медведь даже не дышал, пока звучала песня. Когда я
закончил, увидел глаза, смотревшие на меня в упор. И только
через секунду понял, что Пахом просит переписать слова и
ноты.
У девчонок нашлись ручка и блокнот. Я не только написал
слова, но и примерно накидал, как ставить пальцы на грифе.
Медведь во что бы то ни стало захотел научиться играть песню
сам. Ну, если учесть, какими сияющими глазами смотрела на
него медведица, желание было вполне понятное.
Так мы и ехали дальше. Кто-то приходил, кто-то уходил.
Народу в купе набилось битком. Устав петь, я дал гитару
следующему, с условием не поломать ее. А сам вышел
подышать в тамбур. Там-то меня и поймали две улыбчивые
сестрички-близняшки лет девятнадцати.
Возвращался в купе я уже поздно ночью, вымотанный
донельзя. Девочки оказались опытными, умелыми и явно
проворачивали такое не единожды. По-другому добиться
подобной синхронности нереально. Там, где меня выручала
эмпатия, они брали мастерством исполнения.
Ввалился в купе я с одним желанием: лечь спать. К счастью,
все уже разошлись, и в купе был только Пахом, положивший
голову на подбородок и вглядывающийся в ночную тьму за
окном.