Я сидел в полном офигении. Ладно, они меня пытались
вербовать, зацепившись за нарушение, пусть и формальное. Но
тут за сотрудничество предлагают целый Камень. Такой,
который мне просто необходим.
— Ты же должен понимать, что такого шанса больше не будет,
— вступил Чернов. — Такие предложения делаются один раз в
жизни.
Это я прекрасно понимал. Как и то, что такие предложения не
делаются вообще. От слова «совсем». Тратить Камень на
шестнадцатилетнего пацана-сироту — это нонсенс. Значит,
последует еще что-то. И, скорее всего, потребуется
принадлежать СИБ телом и душой. А надо ли мне это? И стоит
ли Камень, пусть и идеально мне подходящий, свободы? Ведь
несомненно, что эту самую свободу я потеряю. Буду в
шоколаде и на цепи. И не факт, что шоколад окажется
шоколадом. Весьма возможна другая, тоже коричневая,
субстанция. Кто сможет за меня заступиться при наличии
подписанных бумаг? Администрация лицея? Вряд ли. Даже
императорская семья не поможет. Директор СИБ — двоюродный
брат императора. Думаю, что братья между собой
договорятся, а крайним останусь я.
Короче, сделал я вывод: хороша Маша, да не наша. Надо
заканчивать этот разговор. Камень побоку, будем вольными
птахами.
— Понимаю. Однако я уже дал клятву братству отряда. Кем я
буду, если нарушу ее? Поэтому, господа, считаю, на этом
стоит закончить нашу беседу. Я понял ваши намерения, и у
меня четкий ответ — нет. Никаких бумаг о сотрудничестве я
подписывать не буду. Ваш мини-спектакль «хороший городовой
— плохой городовой» я оценил. Отличное исполнение. Что до
Камня, то переживу как-нибудь. Я уже привык.
Офицеры СИБ переглянулись. В их эмоциях преобладало
удивление пополам с недоумением. Видимо, я оказался
первым, кто отказался от такой плюшки. Однако решение мной
было принято, и слова сказаны. Поняв бесперспективность
дальнейших переговоров, сибовцы скомканно попрощались и
покинули комнату.
Заглянувшая сразу после их ухода Сикорская подошла ко
мне. Видимо, я, все еще переживавший в душе потерю Камня,
выглядел не лучшим образом.