Час от часу не легче!
— Вот уж кого не касаются мои, как вы выразились, новые отношения, так это Стаса. Галина Ивановна, будем откровенны — я вообще не понимаю, зачем он приехал.
— Как зачем? Вернуть вас с Никой.
— Нику у него никто и не отбирал, а от меня он сам отказался.
— Передумал.
— Галина Ивановна, но я же не вещь. Передумать можно насчёт того, какого цвета кофточку надевать, зелёную или голубую. С людьми это так не работает!
— Ты мне об этом рассказываешь? — иронично улыбнулась свекровь. — Стас вот не в курсе, но его отец женился на мне по расчёту — семья у нас была обеспеченная. Влюбил меня в себя и женился. А когда родился Стас, а потом и мой отец с должности полетел, пришлось квартиру продавать, и дачу, и машину, — быстренько передумал. Он другую девушку любил ещё до свадьбы, к ней в итоге и вернулся.
— Ну вот видите, — еле выдавила из себя я хоть какой-то комментарий. Да-а-а, подробности жизни родителей Стаса оказались ещё более неприглядными, чем он думает… — И вы ведь наверняка не стали бы бывшего мужа обратно принимать, если бы он передумал!
— Ты немного не поняла. Он насчёт меня и передумал. Потому что не любил.
— Так и Стас меня не любит, Галина Ивановна!
Свекровь как-то печально улыбнулась и мягко произнесла, сочувственно глядя на меня:
— Поживём — увидим, Катя.
11. 10
Стас
Родной город встретил его совершенно жуткой погодой, какая часто бывает в марте, — не зима и не весна, а что-то среднее, непонятное. Холодно, но до ужаса сыро. И вместо снега — проливной дождь с утра пораньше. Небо серое, грязное, и улицы такие же. Безрадостно и стыло, и никуда не хочется идти — залезть бы под плед и лежать, смотреть сериалы, пить чай и лопать горчичные баранки.
Катя обожала горчичные баранки. И горчичный хлеб. Удивительно, потому что просто горчицу она не любила совсем. Стас вот любил — с пельменями или сосисками особенно, — а Катя только кривилась.
Боже, о чём он думает? При чём тут баранки, сосиски и пельмени?..
Но иначе было невозможно. Иначе он, чего доброго, сойдёт с ума от волнения. И так почти сошёл, понимая, что Катя его за подобное самоуправство по голове не погладит. Он ведь действительно со вчерашнего дня проявляет просто чудеса наглости, самому за себя стыдно, — но как иначе? Если иначе, деликатнее, то Катя его даже слушать не станет. И в квартиру бы не пустила, на день рождения Ники полюбоваться, пообщаться с дочкой не в кафе, а дома, и на разговор бы не согласилась. Она ведь и не согласилась, по сути! Ника это согласие выманила эмоциональным шантажом, и Катя дала его, чтобы не скандалить и не портить дочери настроение.