- Эй! – вдруг пронзительно завопил он. – Разве вы не та самая отборная сьёретта, которая вчера в зал приемов вломилась?
Я оскорбленно моргнула: что значит, вломилась? Я имела полное право там быть!
- А разве вы не во дворце должны сидеть? Вам же нельзя в город! – так неудачно встретившийся мне гвардеец преисполнился подозрительности, и…
От сильного толчка короля отшвырнуло в сторону, так что аж юбки взметнулись!
Гвардеец ринулся прямиком ко мне! Меня обдало запахом дубленой кожи, влажной шерсти, пота и мужских притираний. Надо мной нависла азартная физиономия с лихо закрученными усами… и меня дернули за руку, с размаху впечатывая в кожаный нагрудник!
- Мастер Вильеееее! – восторженно заверещал гвардеец, одной рукой прижимая меня к себе, а другой призывно размахивая отобранной коробкой с пирожными. – Я подозреваемую поймаааал! Она что-то во дворец несла! Не иначе, чтоб еще и короля убить!
- А ну отдай! – взвыла я, пытаясь дотянуться до коробки.
- Если меня кто и пытался убить… - отряхивая юбку, гневно рявкнул король…
Одна из темных фигур на лестнице выпрямилась и обернулась к нам.
Мы с королем дружно замолчали. Потому что теперь стало видно, что же там, на лестнице.
На залитых потемневшей кровью ступеньках лежало тело. Издалека оно походило на небрежно брошенный мешок. И только золотая казначейская цепь тускло блестела, да ярким сполохом на фоне серого мрамора ступенек торчала оперенная стрела, настигшая королевского казначея прямо на парадной лестнице его собственного особняка.
К нам усталой походкой шел Черный Вилье. Собственной зловещей персоной.
Остановился. Посмотрел на меня – на физиономии его явственно нарисовалось злорадство. Поглядел на Камиллу – в глазах его что-то блеснуло. Ах, эти истинные сьёретты в изгнании и страдании – при виде них у мужчин в глазах вечно… что-то блестит. Даже если мужчина – Черный Вилье.
Мазнул взглядом по королю… и физиономия Вилье стала откровенно мученической. Прямо не Черный, а святой Вилье, страдалец за… что-то. На королевской физиономии было написано откровенное смущение – он даже платье одернул.
Зато теперь я знаю, кто тот друг, что научил нашего короля шляться по недозволенным местам в женском платье.
Скажи мне, кто твой друг… и я промолчу, что я о тебе думаю, потому что ты наш король.