«Вот непоседа», – подумал Марк, однако не сердился на девочку, понимая ее горе.
Наконец, она нашлась у коновязи. Легат несколько минут наблюдал за ней, а потом подошел ближе. Девочка словно почувствовала его присутствие и обернулась со словами:
– У тебя прекрасный конь, господин.
– Ты разбираешься в лошадях? – спросил Марк. – Его зовут Верс[1], что в переводе с этрусского означает “огонь”, и он оправдывает это имя. На твоем месте я был бы с ним осторожен: он слишком своенравный. Хотя тебя подпустил очень близко. Наверно, ты ему нравишься. Хочешь покормить его?
Глаза девочки заблестели. Марк взял ее за руку и насыпал сухарей, которые часто носил с собой. Уна робко протянула ладошку коню. Сердце ее замерло, когда она почувствовала, как теплые бархатистые губы животного стали осторожно собирать угощение. Совсем осмелев, она погладила Верса.
– У тебя появился друг, – голос мужчины вернул ее в реальность. – Идем, нам предстоит долгий путь.
***
Конный отряд Марка Флавия двигался довольно быстро. Равнины сменялись холмами, луга рощами. Умиротворяющий зимний пейзаж за день утомил даже любопытную Уну. Она задремала прямо в седле, бережно поддерживаемая Сцеволой. Его мысли были далеки. Вновь и вновь он прокручивал в голове последние события. Почти год назад галльское сопротивление было окончательно подавлено. Сосуществование римлян и варваров нельзя было назвать мирным, но открытые столкновения прекратились. Нужно было остаться и расследовать этот случай, но, во-первых, у него было с собой мало людей, а теперь еще и ребенок на руках, которого он пообещал защитить. Во-вторых, приказ Цезаря был однозначен: как можно скорее вернуться в Рим. Это значит собрать легионеров, запастись провизией для перехода, а перед этим передать все дела преемнику. И все же кому было выгодно это, бессмысленное на первый взгляд, нападение на римские укрепления?
***
Обратный путь не был омрачен какими бы то ни было происшествиями. В один из дней Марк поймал себя на мысли, что впервые за эти годы на душе у него легко и спокойно. Здесь, на окраине мира, он, наконец, осознал ценность жизни. Перед его мысленным взором вновь предстали Тит и Эбха, прекрасная гордая женщина и довольно заурядный мужчина. Невозможный союз непримиримых врагов, и все же… Он дал ей защиту, окружил заботой, она ответила ему не просто признательностью, но любовью, подарив то ощущение уюта, которого так не хватало каждому римлянину на чужбине.