– Ты что думаешь, молодеть будешь с каждым годом? После этих таблеток ты еще и зачать бог знает сколько времени не сможешь, ни выносить нормально. Мой сын зачем женился? Он тебе зачем нужен? Чтобы ты вкусно ела и пила? – набросилась она на Леру, не стесняясь ни саму Леру, ни рядом стоящего сына.
На Леру никогда так не орали, не предъявляли таких обвинений. А уж залезть в ее сумку, неважно с какими намерениями, она считала неприемлемым вообще. Это одно и то же, что залезть в трусы. В первые в эту ночь сравнивала мужа со Славой: какими бы грубыми не были его слова, но в обиду Леру чужим людям Слава бы никогда не дал, в этом она не раз убеждалась. Лера же даже ответить как следует не смогла тогда: глаза моментально наполнились слезами и она убежала в ванную. Она ожидала от Дани любой реакции: может, объяснит, что это их совместное решение, а не сугубо Лерино, и вообще это их дело, когда заводить детей; объяснит, что недопустимо лазить по чужим сумкам. То ли Даниэль знал, что матери это объяснять бесполезно, то ли действительно не понимал всей абсурдности ситуации, а он решил стать хорошим для обоих. Леру пожурил:
– Ну что ты, плакса моя, ничего же не случилось, давайте вместе ужинать.
А мать… поблагодарил за помощь Лере с ремонтом сумки. И тут Лера впервые сорвалась.
– Да, действительно, спасибо за непрошеную помощь. В следующий раз, когда будете лазить в моих вещах, поставьте в известность меня. И если я разрешу, можете делать, что угодно. Как правило, лазить в личных вещах я не разрешаю, – достаточно громко сказала она, чем вызвала новую волну негодования. Свекровь ушла, Даня с недовольным видом принялся за ужин.
В ту ночь Лера впервые за их семейную жизнь легла не на их общую кровать, а в зале. С удивлением обнаружила, что ей так лучше. Утром не встала готовить завтрак. Проигнорировала звонки мужа в обед. Поужинала до его прихода с работы и вечером, сославшись на срочный заказ, ушла работать в другую комнату. Как можно было назвать этот день? Начало конца? Возможно. Потом пролетело множество дней, которые в конечном итоге сложились в пять лет, но начало конца – нет, не конца их семейной жизни, а конца надежды, что Даниэль – это тот самый идеальный, надежный мужчина, рядом с которым чувствуешь себя как за каменной стеной – было положено, скорее всего, в этот ноябрьский день. Нельзя сказать, что они жили очень плохо, внешний фасад, например, был прекрасен. Родители Леры были без ума от Даниэля и он, похоже, платил им взаимностью. Возможно, дело было в том, что Даня рано потерял отца, а в Лерином отце он нашел именно его. Они вместе ходили на рыбалку, чинили крышу, курили. Даня никогда не видел его пьяным, поэтому не мог понять противоречивых дочерних чувств Леры, впрочем, резона в них разбираться у него тоже не было.