Андрей резко разворачивается и начинает измерять шагами тесный коридорчик своей съёмной квартиры. А ведь мы в скором времени после свадьбы хотели взять ипотеку и приобрести собственную квартиру. Нашу.
От осознания, что ничего того, о чём я столько времени мечтала, больше не будет, хочется кричать. Орать до хрипоты, до потери голоса, до срыва голосовых связок.
Растерянная и дезориентированная, я всё-таки покидаю квартиру. Хотела решить всё и сразу, но понимаю, что не вывезу дальнейших разборок. Не сейчас.
С трудом спускаюсь по лестнице, несколько раз оступаясь и чуть не подворачивая ногу. Наконец, оказавшись на первом этаже, падаю на нижнюю ступеньку, и громко и горько реву. В груди горит огонь, выжигая всё на своём пути и оставляя лишь пепел. Чёрный и безжизненный, который с лёгкостью поднимает встречный ветер и разносит по свету, пока он не исчезнет вовсе. Так и моё сердце теперь, кажется, ещё немного, и вместо него в груди останется лишь пустота. Огромная чёрная дыра.
– Лиска! – за рыданиями не слышу, как тяжёлая дверь подъезда открывается и в помещение входит Настёна. – Что случилось, подруга, кто тебя обидел, ты цела?
Она шарит глазами по моему телу, вещам, пытается найти причину слёз, но та скрыта глубоко внутри меня.
– Пойдём в твою машину, – прошу, всхлипывая.
Подруга помогает мне подняться и выйти на улицу. Лёгкие снежинки садятся на лицо, смешиваясь с горячими слезами, которые застыли на щеках.
Смотрю на белый снег, не успевший коснуться земли, и завидую ему. Он ещё не знает, что через несколько мгновений станет грязным и уже ничем не сможет вернуть прежнюю чистоту. А потом и вовсе растает или будет безжалостно растоптан чьей-нибудь грязной подошвой. Как и я. Как и моя душа.
Ласовская даже дверь передо мной открывает, и только убедившись, что я села, идёт к водительской двери. Заводит машину, но не трогается с места, требуя объяснений здесь и сейчас.
– Я очень прошу, давай уедем отсюда, и я всё расскажу, только не здесь, – прошу слёзно.
Всхлипы периодически вырываются из груди, вызывая со стороны подруги бурную реакцию.
– Да что случилось-то, а? Скажи, не томи, я рехнусь сейчас! – ударяет ладонью по рулю, заставляя меня вздрогнуть от испуга.
– А-андрей, – сейчас снова разревусь, – он, он, у него друга-а-я!
Тяжело дыша, плачу на плече у подруги. Настёна поглаживает мои волосы, никак не комментируя услышанное. Это так странно для её поведения, что я, спустя ещё некоторое время, поднимаю голову и смотрю на подругу.