– Элина… – опять выдох, и Глеб руку ко мне тянет, хочет дотронуться, а я шарахаюсь от него, как от прокаженного, и муж застывает изваянием, руку в кулак сжимает, не прикасается ко мне.
И на мгновение кажется, что Глебу больно, его лицо бледное, и будто под глазами залегли темные синяки в то время, как глаза вспыхивают каким-то горячечным блеском…
Я смотрю на него. Все тот же Глеб Соколовский. Мужчина, которого я любила до сумасшествия, который обещал дышать мной, а сам…
– Мне так жаль… – выдыхает, и кадык болезненно дергается на мощной шее, а у меня слезы ручьем из глаз.
– Жаль?! – сипло выдыхаю и смеюсь, как ненормальная. – Жаль?! О чем ты сожалеешь, Глеб?! О том, что растерзал меня?! О том, что предал?! Или о том, что убил нашего ребенка?!
– Элина… – Дергается, будто удар получает.
А меня осознанием накрывает, и я шепчу едва слышно:
– Ненавижу тебя, Соколовский! Как ты мог?! Как ты мог так поступить с нами, со мной?!
– Послушай, послушай меня, Эля, – порывается ко мне вновь, но я шарахаюсь, и муж опять застывает, понимает, что мне даже малейшее его касание – как кипяток.
– Что именно ты хочешь, чтобы я выслушала? – спрашиваю с надрывом, а Соколовский прикрывает на мгновение веки.
Если бы он все еще был для меня тем самым Глебом, которого я любила, я бы его пожалела, обняла, прислушалась, постаралась бы понять, что именно его гложет.
Но сейчас, в эту самую секунду, мне кажется, что между нами пропасть, эта бескрайняя пустота затапливает и отдаляет.
Любовь в одночасье становится лютой ненавистью, доверие выжигается, оставляя после себя лишь пепел на губах…
Между нами мосты догорают, и я понимаю, что не прощу. Никогда не прощу того, что Глеб сотворил с нами, более того, я смотрю в красивое лицо собственного мужа с резкими чертами лица и понимаю, что хочу мести, хочу его раскаяния и агонии. И мне отчего-то кажется, что в его взгляде будто раскаленные угли и боль…
Словно он тоже сейчас страдает и не знает, как рассказать о своей боли…
Хотя… Бред, конечно… Потеряла дитя я, а у него беременная любовница на сносях…
– Эля, выслушай меня, – вновь выговаривает и вглядывается в мое лицо.
Я растягиваю губы в улыбке и холодно интересуюсь:
– Что именно я должна выслушать, Глеб?! Ты хочешь сказать, что случилось недоразумение?! Что не знаешь никакую Полину Юрьеву?!