От меня не укрылась эта крошечная пауза, которую он сделал перед словом «дочь». Как не укрылось и то, как напряглись крохотные плечики Эринетт, когда отец назвал её имя.
– Очень приятно, – выдавила я первое, что пришло в голову. Тут же отругала себя за это. Наверняка детям надо говорить что-то ласковое, но что? Я не имела никакого понятия.
Однако Армин не дал затянуться неловкой паузе.
– Эринетт, – холодно обратился он к дочери, – что это за отродье?
И кивнул на котёнка. От его тона мне немедленно захотелось съёжиться, хотя обращался он не ко мне. Эринетт потупилась и едва слышно пролепетала:
– Нашла…
– Говори громче, – отрывисто велел ей Армин, нахмурившись, – не собираюсь вслушиваться в то, что ты там мямлишь!
На глазах у девочки заблестели слёзы. Мне стало её ужасно жаль, и я, поддавшись интуитивному порыву, присела напротив неё, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Подвенечное платье смялось, но я решила не обращать на это внимания.
Недоверие в глазах девочки сменилось паникой, и она отпрянула. Меня это неприятно резануло, но я не показала виду.
– Ты говоришь, нашла котёнка? – стараясь говорить как можно мягче, обратилась я к ней. Эринетт несмело кивнула, – а где?
Она опустила взгляд и прошептала:
– На улице… сидел под кустом…
– Мы с дилей(1) Эринетт гуляли сегодня днём, – вдруг раздался над моей головой низкий женский голос. Я подняла глаза и увидела, что это говорит та самая женщина в чёрном, – и она обнаружила его неподалёку от столовой. Ума не приложу, откуда взялся!
1 – диля – почтительное обращение к девочке или незамужней девушке. Диляра – к замужней, диль – к мужчине.
– Всё ясно, – процедил Армин и отрывисто велел мне:
– Поднимайся. Диляре Драгу не пристало ползать на коленях.
Его нелюбезный тон больно уколол меня, но виду я не подала. Ободряюще улыбнулась девочке и встала. Разгладила юбку и поправила волосы.
– Диляра Петронелла, – тем временем обратился Армин к женщине в чёрном, – позаботьтесь о том, чтобы этого отродья я больше у себя в доме не видел. Фамильный особняк Драгу – не место для обитателей помоек.
От меня не укрылось, как у Эринетт задрожали губы, а глазёнки заблестели от слёз. Моё сердце сжалось от боли за неё, но я побоялась ещё что-то сказать и вновь навлечь на себя неудовольствие Армина.
– Слушаюсь, мой диль, – покорно склонила голову Петронелла. Метнула сердитый взгляд на вхлипывающую Эринетт.