Тётка Варвара, стиравшая в это время бельё, примчалась в комнату и стала бить племянницу мокрым и скользким от стирального порошка полотенцем. Когда девочка начала вырваться, стремглав выбежала за ней на улицу. Васька выскочила из хаты на мороз в чём была – в домашнем ситцевом халатике. Жена дяди Пети догнала её у калитки, яростно схватила за волосы и, окуная лицом в сугроб, заорала:
– Ты у меня не вырвешься! Не доросла ещё, тварь мелкая! Ишь, глазюки, как папаша, вылупила! Вся в него! Такой же гордый был! Петух Гамбургский! Я тебя ещё успею...
Что ещё успеет тётка Варвара, Васька так и не узнала. Из своего дома выбежала соседка Антонина Степановна и закричала:
– Как тебе не стыдно, Варвара! Что же ты над сиротой измываешься?!
Антонина Степановна забрала девочку к себе, а
вечером пришёл с работы дядя Петя, как взрослой говорил про нервы, про то, что на заводе зарплату задерживают. Только соседка к тому моменту уже успела рассказать, что папа был лётчиком в их городке в действующей до сих пор авиационной части, что мама и папа собирались осенью пожениться, но летом его самолёт в небе взорвался. Несмотря на это, Варвара тогда первая слухи распускала, мол, ещё не известно, чей ребёнок, да громче всех помешавшейся от горя девушке вслед шипела:
– Гулящая... – А деду, вышедшему к калитке, чтобы разогнать засидевшуюся за полночь молодёжь на весь посёлок кричала: – Чего разорались? За своей потаскухой не усмотрели, так теперь чужих воспитываете?!
Старик добрый был, но... как-то напился и утром спьяну любимую дочь из дома выгнал. Она в слезах на вокзал убежала, семимесячную Ваську на улице родила, а когда её в роддом доставили, то и оттуда ночью через окно, как воровка, удрала. Это дед потом все документы на внучку оформил, хотел домой забрать, запросы в правоохранительные органы писал, пытаясь мать сбежавшую найти… Только в результате сердце старика вины перед дочерью и беготни по кабинетам не выдержало…
Соседка прижала девочку к себе и, вздохнув, тихо сказала:
– Мама у тебя маленькая, чёрненькая была, а ты вся в папу. Он высоким и красивым блондином был. Чуть смугловатым… Белозубым, улыбчивым. Все девчонки в посёлке на него засматривались, но Варька – больше всех. Маму твою ненавидела, и тебе простить не может... – потом, немного помолчав, добавила: – А Петька... Ты на него обиды не держи. Он в Варьку ещё в детском саду влюбился. Как нитка за иголкой за нею всю школу пробегал. Других мальчишек, сестру, отца – всё ей простил. Видно, так ему на роду написано – всё ей прощать...