— Ева, если ты еще раз позволишь себе так выразиться в сторону моего сына, то пожалеешь. Я клянусь тебе, будет плохо.
Делает шаг назад, складывая руки в карманы. заставляет меня чувствовать себя скверно, словно это я провинившийся нерадивый котенок.
— Я видела тебя сегодня с той женщиной, — слезы градом катятся вниз. Если я сейчас не выплакаюсь, то грохнусь в обморок от тахикардии.
— С какой женщиной? — вопросительно изгибает бровь. Прикидывается, что ли?
— Ты знаешь с какой. Я даже не хочу ее имя произносить. И я подумала, раз у тебя есть сын и другая женщина, то я больше тебе не нужна. Я хочу уйти, — принимаю решение за секунду.
А какой смысл оставаться с человеком, который не чувствует за собой вины за измену. За вранье. За ту боль, что причинил мне. Своей законной жене.
— Ты сейчас хорошо подумала? — его голос становится совсем-совсем тихим. Но это не приятный шепот, а скорее тяжелый свист.
Глубоко вдыхая и медленно выдыхая, распрямляю спину, заламывая пальцы на руках.
— Да! — поднимаю подбородок вверх. Уходить, так с гордо поднятой головой.
Андрей медленно подходит к столу, берет что-то в руки, бесшумно разворачивается.
Губы немеют от шока.
— Собралась уйти вместе с этим? — он вскидывает руку вверх, демонстрируя мой снимок узи, — Хочу тебя расстроить. Шансов ноль. Пока наш ребенок в твоем животе, ты останешься в этом доме.
Выносит приговор. А я каменею от ужаса и страха. Это мой любимый муж, моя первая любовь. И он втоптал меня в грязь, а сейчас угрожает. Куда же мы пришли. И самое главное... Почему это случилось с нами?
4. Глава 4.
— То есть как только я рожу, то ты меня выкинешь как ненужную вещь? — отвечаю с сарказмом.
Андрей устало трет переносицу указательным и большим пальцами, отходит обратно к столу и садится в свое черное громоздкое кресло. Ставит локти на стол из красного дуба, отодвигая кипу бумаг в сторону, и кладет сверху нее мой снимок УЗИ. Я молчу, переваривая информацию и ожидая ответ мужа, прожигаю взглядом фото нашего будущего малыша, внутри лопается струна нервов. Срываюсь, психуя, когда его молчание затягивается.
— Отвечай! — требую, чуть ли не топнув ногой. Но тело окаменевшее, поэтому резкие движения даются с трудом.
Он усмехается, наблюдая за мной, чем еще больше раздражает. Внутри все кипит, гнев разгоняет кровь по венам, заставляя ее бурлить, как кипяток. Жжет в груди от боли и злости.