Слуга, который был приставлен к Лане, стоял рядом с охранником. Сделав уважительный поклон и услышав, куда нас надо проводить, он двинулся первым, мы следом, замыкал наше шествие приставленный вояка.
Сегодняшнее испытание проходило в большой зале с импровизированной сценой. Метров в десяти от неё стояли три роскошных дивана для судей, а за ними в несколько рядов аккуратные кушетки. Если для кого предназначены диваны, мне было сразу понятно, то для кого кушетки – оставалось неизвестно. Может, местная знать будет присутствовать?
На сцене слуги что-то передвигали под чутким руководством Ликь́е. Завидя нас, она приблизилась, обратившись к слуге:
– Проводи лирд в комнату для приготовления, – распорядительница махнула рукой куда-то за сцену. – Скоро пройдёт жеребьевка, – это уже предназначалось для Лёли, – после этого начнётся испытание.
Нас повели за сцену, а распорядительница продолжила раздавать команды слугам. К своим выступлениям уже готовились Карин и Свена. Обе девушки тренировались в игре на музыкальных инструментах. Каждая пыталась играть свою мелодию, тем самым мешая соседке.
– Добрый вечер, – поприветствовала нас Мелина, которая сидела поодаль от двух упражняющихся меломанш.
– Добрый вечер. Смотрю, лирда Карин во всю готовится к испытанию, – произнесла я с иронией, морщась от катавасии звуков.
– Это ещё ерунда! Скоро остальные подтянутся. Видишь, как тут много инструментов? Думаешь, они для красоты?
– А в вашем мире принято музицировать на различных инструментах? – поинтересовалась Лёля, блеснув своим лексиконом, взирая на разнообразие арф, флейт и несколько роялей. – Почему их так много?
– Каждая уважаемая лирда должна играть как минимум на двух разных инструментах, – пояснила Мелина, – но это вовсе не означает, что все избранные будут играть. Я слышала, Алия будет петь, а Лиран покажет свои картины. Вот только как она докажет, что они её – не понятно.
– У его величества будет сложный выбор, – подвела я итог.
Мы с Лёлей отошли к окну и молча наблюдали за прибывающими девушками. В кокой-то момент я пожалела, что в моём рюкзаке не завалялись беруши, потому как спустя короткое время находиться в одной комнате с кучей одаренных особ стало невыносимо.
– Хочу на воздух, – произнесла я, прикрывая глаза и потирая виски.
От множества несвязных звуков у меня начала болеть голова. Это было не хорошо. Оставалось надеяться, что к моменту, когда будет выход Лёли, боль стихнет.