Тем временем Пеппер продолжал:
— Хватит дурью маяться, Амьен. Бросай ты эту косу и принеси мне кресло‑мочалку.
Немое изумление было ему ответом, в том числе со стороны слуги по имени Амьен.
— Ну, это… — Стоун‑старший немного стушевался. — Кресло, то самое… которое, ну, туда‑сюда. Садишься в него и туда‑сюда. Ну, кресло, Амьен…
Если у кого и не выступил румянец из присутствующих, то этот человек был попросту глух или же прослушал провокационную просьбу старика.
— М‑м‑может быть, кресло‑качалку? — из толпы послышался тоненький девичий голосок.
— Умничка, золотко! — Пеппер широко улыбнулся и указал в сторону подсказчицы. — Подойди ко мне, я хочу тебя кое о чём спросить.
Неподдельный ужас отразился на её лице на какую‑то долю секунды. Но вот молодая, рыженькая прелестница совладала с эмоциями, расправила плечи и отправилась в тот же самый угол, где ещё совсем недавно стояла я.
— Иди‑иди, не бойся, — науськивал старик. — Я не кусаюсь. Точнее кусаюсь, но только по четвергам, а сегодня… Кстати, а какой сегодня день?
— Четверг, — подсказала другая рискованная личность.
— О, ну тогда сегодня сделаю исключение, — быстро нашёлся мистер Пеппер. — И ты тоже, золотце. Подойди. Будешь следующей, ага.
4. Глава 4
Пиу‑у‑у… фьють, пам!
Дротик с розовым оперением пролетел через всю комнату и аккуратно вонзился в нос взрослого мужчины, изображённого на реалистичной миниатюре, пришпиленной к стене маленькими иголками.
Молодой господин по имени Этьен изволил играть в дартс со столь экстравагантной мишенью. Он стоял рядом с окном и забавлялся вдвойне, наблюдая между делом за суетой внизу у подъездной центральной аллеи, по которой изнурённые и самую малость разозлённые орчанки топали, наряженные в непривычные для их расы длинные безразмерные платья.
— О, огурчихи пожаловали! — весело поделился новостью рыжеволосый красавец по имени Этьен.
Взяв дротик с зелёным оперением в другую руку, он быстро прицелился и запустил метательный снаряд.
Пиу‑у‑у… фьють, стук‑стук.
В этот раз дротик непривычно изменил траекторию и стукнулся о фотографию плашмя, из‑за чего упал на пол к другим, таким же зелёным дротикам.
— Не люблю зелёный. Он невезучий.
— Ну да, оправдывай больше свои кривые пальцы, — усмехнулся Джульен. Он сидел у камина и с ностальгией поглядывал на стопку писем в его руках, не спешил расставаться с источником сладострастного наслаждения, любовной перепиской, которая увлекала его не хуже детективных романов. Рослый, ухоженный, с блестящей копной каштановых волос, аккуратно уложенных в стильную причёску, он представлял собой идеальный образец для соблазнения всякой женщины всякого возраста. Чем беззастенчиво пользовался, едва выдавалась хоть малейшая возможность выбраться в свет, минуя настоятельный запрет отца, беспрекословно исполняемый тьмой безупречно вышколенных слуг. Поэтому подобная переписка с молодыми пылкими леди была для него настоящей усладой в те ночи, когда он не мог покинуть ненавистный для него Огуречный край (как официально по документам называлось фермерское селение и все прилегающие к нему территории). Ему было попросту жаль времени и сил, потраченных на прежние интрижки.