Боюсь, что когда мы приедем в его дом и он решит по-настоящему консуммировать брак, то сразу поймет, что как женщина я ни на что не гожусь.
Через пару часов после восхода солнца в нашем дворе идут суетливые сборы, в нанятую Даркасом карету сгружаются чемоданы с моими вещами.
Солнце еще не в зените, но воздух уже прогрелся, у нас на юге почти круглый год стоит жара, но женщины неизменно носят закрытые наряды, на людях нельзя показывать ни клочка кожи, кроме лица и рук.
По правде сказать, мои платья влезли бы и в две небольшие сумки, но мама сказала, что не хочет упасть в грязь лицом перед тетушкой, которая будет меня провожать, поэтому в остальные чемоданы мы напихали опилок.
Старшая сестра мамы – моя тетка Кирма стоит неподалеку и командует, как коршун наблюдает за каждой деталью и уже сегодня вечером все ее подруги будут знать, как прошла моя отправка на Север. Было бы у нее побольше сил на старость лет, уверена, она стала бы сама складывать мои пожитки, чтобы еще больше все контролировать.
Для нас с Даркасом приготовлено две разные кареты, потому что молодоженам запрещается показывать на людях свои чувства друг к другу, пока не родится первый ребенок.
- Показалась, позорница, - хмыкает Кирма, как только я показываюсь из покосившихся дверей дома, - всех родных на уши поставила с самого утра, - кривится, поправляя платок на голове, который всегда завязывает нарядной стороной внутрь к голове, чтобы парадный вид вещи не испортился.
Кажется, она так носит этот платок с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, а звездный час его так и не наступил.
Отвожу взгляд и замечаю в стороне Даркаса, он переговаривается с кем-то из своих подопечных и пока меня не замечает.
После облупившегося фасада дома, скрипучих ступеней и сорняков, пробивающихся из-под брусчатки он кажется самим богом, сошедшим с небес – в идеальной белой рубашке, немного растрепанный, левая рука упирается в забор, и я вдруг понимаю, насколько его ладонь больше моей. Она огромная.
Сердце начинает биться быстрее, и я поспешно отвожу взгляд, пока Даркас не заметил, что я смотрю на него.
Замечаю Алека, повернутого ко мне спиной и дающего какие-то распоряжения кучеру. Брат горбится и из-за этого кажется, что его плохо выбритая шея растет откуда-то из грудной клетки, руки кажутся слишком длинными по сравнению с телом, а ноги чересчур кривыми.