В ее глазах блеснули слезы.
— Ты… ты это серьезно? — тихо спросила она. — Ты хочешь, чтобы
мы расстались?
Вот черт. Кажется, я перегнул палку.
Расстаться? Хотел ли я этого? Если честно, я не знал. С одной
стороны, эти вечные ссоры, это взаимное непонимание, эта усталость
друг от друга — все это выматывало. С другой — была привычка. Были
какие-то общие воспоминания. И был страх — страх остаться совсем
одному, страх перемен, страх признаться самому себе, что эти
несколько лет были, по сути, ошибкой.
— Маша, я не это имел в виду, — сказал я уже мягче, вставая с
дивана и подходя к ней. — Просто… просто мы разные. И нам,
наверное, нужно как-то научиться это принимать. Или…
Я не договорил. Что «или»? Расстаться? Сказать это вслух я не
решался.
Маша молчала, глядя в пол. Потом она глубоко вздохнула.
— Может, ты и прав, — сказала она глухо. — Может, нам
действительно стоит… взять паузу. Пожить отдельно. Подумать. Чтобы
понять, чего мы на самом деле хотим. Друг от друга. И от жизни
вообще.
«Взять паузу». Это был ее любимый эвфемизм для слова
«расстаться».
Раньше я всегда протестовал, уговаривал, обещал «измениться». Но
сегодня… сегодня я почувствовал какую-то странную апатию. Сил
спорить не было. Да и желания, если честно, тоже.
— Хорошо, — кивнул я. — Если ты так считаешь… давай возьмем
паузу.
Она подняла на меня глаза. В них было удивление и что-то еще —
то ли обида, то ли облегчение. Трудно было разобрать.
— Ты… ты так легко соглашаешься? — спросила она.
— А что, я должен был устроить истерику? — усмехнулся я. — Мы же
взрослые люди, Маш. Если что-то не работает, значит, нужно это либо
чинить, либо… либо признать, что оно сломано окончательно.
Она ничего не ответила.
Молча подошла к шкафу, достала свою сумку, начала собирать вещи
— те немногие, что успели «прописаться» в моей квартире за время ее
«набегов». Я стоял и смотрел, чувствуя себя статистом в какой-то
дурацкой пьесе. Вот так, значит. Вот так заканчиваются отношения.
Не громким скандалом, не битьем посуды, а тихим сбором вещей и
неловким молчанием.
Когда сумка была собрана, Маша подошла к двери.
Помедлила секунду, как будто хотела что-то сказать. Но потом
просто коротко кивнула.
— Ну… пока, — сказала она.
— Пока, — ответил я.
Дверь за ней закрылась.
Я остался один. В пустой квартире. С недописанным алгоритмом
кластеризации и странным ощущением в груди — то ли это была та
самая «пустота», о которой пишут в романах, то ли просто изжога от
пиццы.