Он усмехнулся, и эта усмешка немного разрядила напряженную
атмосферу.
Я почувствовал, что могу дышать чуть свободнее.
— Вы говорите о… паранормальных явлениях? — спросил я, стараясь,
чтобы это не прозвучало слишком по-детски. Слово «паранормальные»
всегда ассоциировалось у меня с какими-то байками про привидений и
летающие тарелки.
— Можно и так сказать, — кивнул Орлов. — Хотя мы предпочитаем
термин «аномальные явления» или «неконвенциональные феномены».
Звучит более научно, не так ли? Суть от этого, впрочем, не
меняется. Мы изучаем то, что выходит за рамки общепринятой научной
парадигмы. То, что не вписывается в учебники физики, химии или
биологии. И, поверьте, этого «чего-то» в нашем мире гораздо больше,
чем принято думать.
Он обвел рукой свой безликий кабинет, как бы намекая, что и это
скромное помещение — часть того самого, другого, скрытого от
посторонних глаз мира.
— Но… если это все существует, почему об этом не говорят
открыто? — спросил я, задавая, наверное, самый банальный вопрос,
который только можно было задать в такой ситуации. — Почему это все
засекречено?
Орлов снова усмехнулся.
— А вы как думаете, Алексей? Представьте, что завтра по всем
телеканалам объявят, что, скажем, телепортация — это реальность.
Или что в соседнем лесу обнаружен вход в параллельное измерение.
Что начнется? Паника? Хаос? Массовые психозы? Или, может быть,
кто-то очень быстро попытается прибрать эти «технологии» к рукам и
использовать их далеко не в мирных целях?
Он посмотрел на меня испытующе.
Я пожал плечами. Наверное, он был прав. Человечество, при всей
своей внешней цивилизованности, вряд ли готово к таким
откровениям.
— Поэтому мы и работаем… скажем так, не привлекая излишнего
внимания, — продолжил Орлов. — Наша задача — изучать эти явления,
пытаться понять их природу, классифицировать, и, если возможно,
научиться их контролировать. Или хотя бы прогнозировать. Чтобы
избежать потенциальных угроз. И, возможно, когда-нибудь, в
отдаленном будущем, использовать эти знания на благо… ну, если не
всего человечества, то хотя бы нашей страны.
Последняя фраза прозвучала немного пафосно, но в его голосе не
было фальши.
Кажется, он действительно верил в то, о чем говорил.
— И те данные, которые я анализировал… они тоже из этой оперы? —
спросил я, возвращаясь к тому, с чего все началось.