Я не чувствую больше своего дракона. Я впервые не чувствую никого из тех, кого считал само собой разумеющимся.
Проклятье. Я даже ни разу в боях не ощущал страха. Ни перед смертью отца, ни перед смертью матери.
Тут же легкий холодок ментального вторжения проносится в голове.
- О-че-шу-еть, - по словам произносит черноволосая дрянь и тянет муженька за рукав. - Дарк...
Все происходит фоном. Я пытаюсь сосредоточиться, но чувствую лишь отвратительное состояние слабости и беспомощности. Даже реагировать на ментальное вторжение нет ни сил, ни желания. До этого момента я умело выставлял блок от таких любопытных менталистов, как Мирсабель. Но с утратой дракона...
Утрата.
Дракона.
Сердце, не видевшее до сегодняшнего дня ускоренного ритма, вдруг набирает темп. А ведь оно всегда послушно отстукивало в спокойном ритме, как надрессированное!
И просто в голове чёткое осознание, что это оно. Утрата дракона. Того, кто с тобой с самого рождения, как неотъемлемая часть тебя.
Бездна! Неужели такое бывает? Это же позор рода, когда твой дракон от тебя отворачивается. Да о таком даже никто никогда не говорит, не было инцидентов! Это же смерть. Но я ещё жив. Жив ли?..
- Генерал Р'хатрис? - доносится до меня сквозь марево ускоренного сердцебиения обеспокоенный голос Дарклина.
Я перевожу помутившийся взгляд и вижу, что Мирсабель стоит бледнее белого.
Проклятье... Так вот как видят простые люди? Жмурюсь, сдавливаю пальцами переносицу.
- Дарк, он... Он утратил дракона, кажется, - ошеломлённо шепчет брюнетка мужу.
Но я всё равно улавливаю. До этого момента слух был острее, но я почти читаю по губам, додумываю логичную фразу.
Проклятье! Что со мной? И почему я? Почему именно со мной это?
Жжение на руке, где расположена метка Истинности, вынуждает закатать рукав, наплевав на зрителей. Дрожащими руками нервно закатываю плотную ткань.
На глазах метка, обрамленная золотом, гаснет. Становясь тусклой, почти не видной человеческому глазу. Я изучаю каждый миллиметр погасшего плетения. Эти узоры, что раньше казались обременяющими, теперь вынуждают ощущать острую нехватку их яркости. Так, словно меня против моей воли лишили абсолютно всего. Всяческого безднового смысла жизни!
Вот только тут же узоры метки Истинности набирают яркость. Да такую, что впору зажмуриться от яркого света, что они источают. Так, словно кто-то вновь зажёг её. Теперь узоры горят ярче, а линии стали шире. Будто теперь они в себе сочетают не одну, а целых две метки.