– Перед какой смертью? – только и успел выговорить я.
Миг в тягучей серой пелене, растянувшийся во времени и пространстве рывок, и я вдруг осознал себя сидящим на стуле в приемной напротив холеной, очень неприятного вида женщины.
– Как погиб? – произнес я чужими губами.
Произнес я. На английском. Но это были не мои слова – я оказался в чужом теле. Причем в роли наблюдателя, бесплотного духа. Очень страшное и пугающее чувство бессилия – как в воплотившемся в реальность кошмаре.
Тот, в чьем теле я был, посмотрел на полицейского рядом. Сержант Ольгерд, сидевший на самом краешке гостевого кресла директорского кабинета, опустил взгляд. Чувствовал он себя неуютно и, что сказать, не знал. Тот, в чьем теле я был, перевел взгляд на директора. Майя Александровна, сухая женщина с неестественно прямой спиной, знала, что сказать. И неудобства, как напарник отца, никакого не ощущала.
Осознание происходящего появлялось из глубин памяти. Не моей памяти – нынешнего владельца тела. Я видел и чувствовал его мысли, а он, судя по всему, даже не догадывался о моем присутствии. Или не замечал, ошарашенный ужасной новостью.
– Олег, я понимаю твое горе и, поверь, искренне и глубоко ему сочувствую. До конца недели я освобождаю тебя от занятий. Указание подготовить соответствующее распоряжение дам сейчас же, – лишенный всяческих эмоций голос директора центра образовательной подготовки был так же сух, как и она сама.
Еще не до конца осознав происходящее, Олег снова перевел взгляд на напарника отца.
– Как его убили? Когда?
Сержант снова опустил взгляд, поведя неестественно широкими – в стандартном облачении патрульного, плечами. Вздохнув, он открыл было рот, но директор опередила.
– Господин сержант, не могли бы вы довезти юношу домой? Если нет, я сейчас вызову ему такси.
– Да. Могу.
Заметно было, что простые ответы на простые вопросы давались сержанту Ольгерду сейчас гораздо легче.
– Тогда не смею больше вас задерживать. Олег, еще раз прими мои глубочайшие соболезнования, я скорблю вместе с тобой.
Облегченно вздохнув и тут же смутившись от этого, напарник отца торопливо поднялся, громко захрустев сочленениями брони. Я в чужом теле тоже машинально встал, машинально кивнул, машинально двинулся к выходу на ватных ногах. Невероятное ощущение. Я сживался с телом, чувствовал его, но оно мне не принадлежало – я просто не мог влиять на происходящее.