Она жила в старой квартире на пятом этаже старинного фасадного здания в Берлине. В ста метрах к северу улица пересекалась с Курфюрстендамм, и арендная плата была высокой. Только отсутствие лифта помешало владельцу еще глубже залезть в карман Уты. Владелец-знаменитость, известный по телевидению и колонкам сплетен!
Ее кухня выходила в коридор с высоким потолком, отделанным историческим Штуком со времен императорского райха.
Из кухни открывался вид на крыши Берлина, утреннее солнце в любое время года и бар внизу...
Именно здесь сидела Ута, когда ее взгляд упал на пустое второе кресло.
Еще год назад Ханс сидел в нем. Умный коллега-гинеколог, с которым она делила постель помимо завтрака. Время от времени, во всяком случае. Когда его бывшая жена не позвала его обратно...
Разделял ли Ханс постель и со своей женой, так и осталось неясным для Уты до самого конца. Ее женская интуиция сказала «да».
— Не волнуйся о том, что твои биологические часы тикают, дорогая — сказал Ханс однажды утром. Взглянув на сморщенное от подушки лицо Уты, он добавил — Сегодня женщины легко могут рожать до сорока пяти лет. Или мы можем изъять твои яйцеклетки и заморозить их. Тогда у тебя будет еще двадцать лет, чтобы выбрать отца!
Ута была глубоко оскорблена. В то время она чувствовала, что до менопаузы еще далеко, и потому окончательно послала Ханса к бывшей.
Следующее, что она осознала, было то, что она решила изменить свои привычки сна. Хотела обойтись без утренних складок на лбу и обошлась без подушки.
Это помогло!
Она перевернула страницы газеты и наткнулась на объявления о рождении. Тема детей не отпускала ее. В то утро она опять начала грызть ее всю изнутри!
Ута достала телефон и набрала номер своей лучшей подруги Лии. Та тоже стала бы врачом, если бы ее блестящая академическая карьера не приостановилась из-за рождения близнецов...
До нее можно было легко дозвониться в семь утра. Двухлетние близнецы уже вставали поздно.
— Они никогда не спят, — иногда объясняла Лия — Даже ночью. Они абсолютно невосприимчивы к любым советам, которые все мне дают. Утром я выгляжу, как старая фланель.
Ута хотела бы выглядеть старой тряпкой. Если бы только она имела близнецов!
— Лия Калатбари, — раздался чей-то задыхающийся голос.
Лия взяла имя своего мужа-иранца.
Мальчики с оливковым цветом лица завывали на заднем плане.