– Ресторан оцепить. Чтобы и мышь не проскочила.
– Тебе и карты в руки, – хлопает меня по плечу Алекс.
– Алексей! – рявкаю и ко мне подскакивает мой начбез. – Дорогу перекрыть. Дальше приказы от Ясинского.
– Будет сделано, – вытягивается в струнку начбез. Отходит на пару шагов и начинает раздавать приказы.
Подключаются люди Алекса. Все же я ехал в ресторан, а не на разборки.
Вдруг выхватываю взглядом позади друга мажора, выходящего из дверей. За ним спешат еще несколько человек.
– Тебе туда, – машет Алекс в сторону дороги, а сам разворачивается к дверям.
Охранники уже преграждают путь выходящим.
– Какого черта?! – слышу визг мажора.
– Заглохни, – припечатывает Алекс.
Я же иду в направлении, куда побежала Дарина. Пересекаю дорогу под возмущенные гудки и выкрики. Фон, не более. Моя цель где-то впереди.
Выхожу на тротуар. Обвожу внимательным взглядом улицу. Если Дарина успела наделать глупостей за те полминуты, я мажору шею сверну.
Итак, Дарина бежала прямо. Поэтому быстрым шагом иду по аллее. Людей немного, все спешат укрыться от начинающегося дождика. Первые капли уже падают мне на лицо. Ускоряюсь.
Люди расступаются и впереди я вижу белое платье ярким пятном. Фигурку мотает из стороны в сторону. Отмечают, как люди отлеживают ее движение, перешептываются, указывают пальцами.
А потом Дарина спотыкается и летит вперед.
Падает на четвереньки и не поднимается. Злость разрывает изнутри. Скупой информации от Алекса вполне достаточно, чтобы сделать выводы. Руки сжимаются в кулаки. Поднимается дикое желание свернуть гаденышу шею.
Главное, чтобы сейчас тут не оказался, потому что я могу не сдержаться. Сосредоточиваюсь на тонкой фигурке, которую сотрясаю рыдания.
Жемчужно-белое платье плохая защита от холодного ветра. Изящная спина открыта, пышные рукава открывают точеные плечи. Прическа распалась и волосы волной спадают на брусчатку.
На ходу снимаю с себя пиджак, чтобы хоть так защитить ее от непогоды. Последняя пара метров и накрываю рыдающую Дарину, скрывая от чужих взглядов и накрапывающего дождя. Присев, поднимаю ее на руки. Прижимаю к себе и разворачиваюсь в сторону ресторана.
Такая хрупкая, почти невесомая. Она горько плачет на моих руках, а во мне настоящей лавой бурлит злость. Но я сдерживаюсь, но хочу ее пугать вдобавок ко всему.
– Тише, девочка, тише. Теперь все будет хорошо, – стараюсь говорить мягко, успокаивающе.