Ну и вот как на это реагировать? Что говорить?
Стальнов же спокойно пьет чай, маленькой вилочкой аккуратно отламывая кусочки безумно вкусного пирожного. В его пальцах она смотрится просто игрушечной. Руки у него крупные, пропорциональные, ухоженные, но не холеные. Красивые мужские руки. Я знаю, что сильные, и теперь уверена, что надежные.
Пока я в очередной раз пытаюсь собрать мысли в кучку и сказать хоть что-то, Вадим обращает взгляд на экран телефона. Кивнув, уходит из кухни, но быстро возвращается с небольшой коробкой, которую ставит на пол.
– Твой ноутбук, документы и кое-какие вещи, – поясняет спокойно.
– Но как вам удалось? – от шока я опять перехожу на вы.
– А кто бы мне помешал? – спрашивает, выгибая бровь.
Действительно, зачем задавать глупый вопрос. Наверное, Ник не орет на меня только потому, что не может дозвониться.
– Может, еще что-то хочешь забрать? – интересуется Стальнов.
Задумываюсь на пару минут.
– Нет, – отвечаю твердо. – Гори оно все огнем.
Стальнов выгибает вопросительно бровь, и я спешу добавить:
– В переносном смысле.
Усмехается, хитро так. Но ничего не говорит, идет и наливает себе еще чаю. Боже, надо быть осторожнее со словами.
– К сожалению, мне нужно заняться делами, – его тон вновь светский и любезный, будто и не было краткой вспышки некоего хулиганства.
– Извините, я вас сильно отвлекаю.
Я прекрасно понимаю, сколько стоит минута времени такого человека, и мне неловко, что он тратит на меня столько времени. Наверняка там ждут его решений по многим вопросам, а я тут отвлекаю его всякими глупостями.
– Дарина, – сказал, будто камнем придавил, – прекрати извиняться за все подряд. Я делаю то, что считаю приоритетным на данный момент. И я бы с удовольствием обсудил с тобой еще что-нибудь интересное. Это правда. Мое сожаление относится только к тому, что приходится прерывать нашу беседу. Не более. И в очередной раз прошу – прекрати мне выкать. У тебя это прекрасно получалось во время твоей пламенной речи.
Ну вот, только было успокоилась, как щеки снова начали краснеть. Проклятие всех рыжих и белокожих. Мне, наверное, еще долго будет стыдно за эту вспышку.
А Стальнов смотрит на меня так, что я заливаюсь краской, кажется, до кончиков пальцев на ногах. Взгляд темный, будто тягучий, изучающий. Кажется, что хочет проникнуть в самую душу. Мне даже дышать становится тяжело. Ощущение, что воздух в кухне стал вязким, каким-то наэлектризованным. Даже волоски на руках дыбом встали от побежавших мурашек.