в
умывальнике, прохлада пахнет
соснами. Он достаёт сигарету — одну на двоих, чиркает спичкой.
Пламя на секунду освещает его лицо: скулы острые, глаза
блестят, губы разбиты в
вечерней драке. Он
затягивается, передаёт мне. Дым горчит, но успокаивает.
— Зачем
ты вообще за меня вписался? — спрашиваю я, выдыхая дым. — Мы ж едва
знакомы.
Лёха
смотрит на звёзды, улыбается мягко, не как днём.
— А зачем
ты за Мишу полез? — отвечает он. — Видел же, что влетит.
— Ну… не
знаю. Жалко пацана. Они его совсем затравили.
— Вот и я
так, — говорит он. — Жалко тебя было наразгрузке днём. И в казарме. Ты упрямый, Стас, но один долго
не протянешь.
Я хмыкаю,
затягиваясь. Сигарета тлеет, пепел падает на
подоконник.
— А ты,
значит, теперь мой нянь? — шучу я, но внутри что-то щёлкает. Будто
он прав.
— Не
нянь, — смеётся Лёха тихо. —Почти брат.Если
свалишься, я тебя пинать не буду. Подниму.
— А если
ты свалишься? — спрашиваю, глядя на него.
Он
щурится, как кот, и тушит сигарету о подоконник.
— Тогда
ты меня поднимешь. Договорились?
—
Договорились, — отвечаю я и мы жмём руки. Его ладонь тёплая,
крепкая, и я впервые за эти недели чувствую, что не
один.
Звёзды
блестят, дым растворяется в ночи, а я думаю: «Лёха — тотпарень, с кемможно пройтичерез все
испытания».
Это была
самая первая встреча, когда я познакомился с Алексеем.
А последняя началась далеко не так
радужно.
***
Ночь. Московский двор. Я иду ксвоемуподъезду, фонарь мигает, асфальт блестит после
дождя. В карманезвякаютключи, в голове — мысли о завтрашнемутреннемрейсе в Новосиб. Холодный воздух пахнет
сыростью, где-то мяукает кошка. И вдруг — стон. Тихий, но такой,
что волосы встают дыбом.Я
замираю, оглядываюсь. Кусты у подъездачутьшевелятся, и я слышу его снова — хриплый, будто
кто-то задыхается.
— Эй, кто
там? —тянуслегкадрожащим
голосом.
Ответа
нет, только шорох.Шагаю к
кустам, сердце колотится, как мотор. Раздвигаю ветки — и чуть не
падаю. Лёха. Алексей. Лежит, скорчившись, рука прижата к боку,
куртка рваная, вся в
порезах, тёмная от крови.
Лицо бледное, как мел, глаза полузакрыты, дышитчасто. Крови вокруг него натекло уже приличную
лужу.
— Лёха! —
ору я, падая на колени. — Что с тобой? Кто это сделал?
Он
морщится, пытается сесть, нонеудачно,оседает обратно.
— Стас… —
хрипит он. — Не ори… Услышат.
— Да
плевать! — я хватаю телефон, пальцы дрожат. — Скорую вызываю,
ты