ар» — бьёт по вискам, как молот. Метка на ладони
пылает.
Я делаю
шаг, встаю рядом с Лёхой, сжимая кулаки. Если драться, то вместе,
каквсегда. Но он кладёт руку мне на грудь,слегкаотталкивает назад — не грубо, но
твёрдо.
—Постойздесь,
—говоритонсвоим
холодным спокойным тоном.
Я хочу
возразить, но егопустые,
ничего не выражающиеглаза
заставляют замолчать. Алексей шагает вперёд, навстречу
толпе.Люди в чёрномтянут руки, их пальцынапоминаютобугленные кости, риелторыстоят позади, их татуировки шевелятся. Никак
рычитвсё
громче, но не бросается —
стоит, ждёт.
И тут
Лёханеожиданно
начинаетдвижение. Его
руки ныряют за спину, под пиджак, и в них появляются два клинка —
серповидные,похожие на его
значок,с широкими лезвиями.
Фалькаты,кажется так это называется. Я видел такиена картинках в интернете, потомв музееВостока,
но эти — живые, блестят, как ртуть. Алексей врывается в толпу, и
начинаетсяневообразимое.
Это
нельзя назватьбоем, по сути, это— танец.Танец смерти. Каждый
его шаг, каждое
движение—выверенный удар, каждый взмахлезвияпопадаетточно в цель.
Фанатики
огнятянут к нему руки,
нотакое ощущение, чтоон знает, где они будут ещё
доначалаих движения. Уклоняется,поворачивается,скользит.Егоклинки
легковспарываютмягкую человеческуюплоть.
Кровьобильнобрызжетнащебень.Какие-то ошмёткиразлетаютсяиз этого вихря буквально в разные
стороны. Одиногнепоклонниквыпадаетиз
общей толпы, его дымчатое
лицо трескается, рассечённое
пополам.Другой хрипит, хватаясь за горло, третий просто
оседаетсразрубленныйшеей.
Я стою,
как вкопанныйине могу отвести глаз. Лёха — не
человек, онстихия.
Его клинки свистят, воздух дрожит, а серп на лацканеблестит, будто раскалённый.
Проходит
секунд десять, может, двадцать.Члены «Братства Огня»— грозные тени с горящими глазами — теперь
просто кускисырогомяса напыльномщебне. Кровьдесятка изрубленных телтечётво
все стороныручьями, липнет к
моим ботинкам, вонь железа и гари забивает нос. Никактихорычит, но не двигается, егоглаза внимательноследят за Лёхой.
Риелторы
переглядываются, кажется, с
удивлением. Первыйшепчет что-тозлобное,
его губы дрожат. Второй, пару
минут назад проводивший ритуал,выкрикивает: «Азар!» — и его руки вспыхивают
белым огнём, ярким, как сварка. Ониоба устремляютсякЛёхе. Я хочу
крикнуть,предупредить,но он уже