— Да не, Насть, там, правда, такая история получилась... Долго
рассказывать.
Настя задумалась, затем резко перевела тему:
— Лена-то знает, что у тебя теперь живой талисман?
Я скривился:
— Мы... больше не общаемся.
— Понятно, — Настя усмехнулась. — Она, кстати, всегда говорила,
что у тебя бурное воображение. — Провела рукой по уже аккуратной
шерсти. — А я вот вижу доказательство, что наоборот.
Она закончила стрижку и начала мыть собаку.
Никак смешно отфыркивал пену.
— А что, Каримов, — спросила она, — если у тебя будет свободное
время, может, как-нибудь встретимся? Поговорим, вспомним
детство?
Я слегка удивился от неожиданности.
— Совершенно не против, Насть.
— Отлично, — улыбнулась девушка. — Запиши мои цифры, раз у тебя
руки свободны. И сделай дозвон.
Мы обменялись телефонными номерами. Настя закончила со всеми
собачьими процедурами. Пёс выглядел даже чуть лучше, чем новый —
коротко стриженая шерсть блестела, запах шампуня заменил прежний
аромат. Вчерашнюю лохматую собаку было не узнать — теперь это был
стильный породистый пёс.
— Ну что, красавец, — сказала Настя, отпуская его. — Теперь ты
настоящий джентльмен.
Никак вильнул метлой хвоста и подошёл ко мне.
— Спасибо, Настя, — сказал я.
— Не за что, — ответила она. — Звони. Буду ждать.
Мы вышли из салона. Я забрался на водительское, Никак запрыгнул
на переднее кресло.
— Ну что, пёс, — сказал ему. — Теперь ты красавчик. Совсем на
вчерашнее пугало не похож.
Никак фыркнул и вильнул хвостом,
усаживаясь поудобнее.
Я включил радио. Судя по всему, песня
звучала уже где-то посередине.
Сладкоголосый певец тщательно убеждал невидимую поклонницу:
Зажги
огонь,
Если
душа твоя рвётся ко мне,
Зажги огонь,
В
час, когда холод сковал пути.
Позови — и я явлюсь,
Сквозь тени к тебе прорвусь.
— Ну вот, и тут опять про пожары, -
пробормотал я, выруливая со стоянки.
Перекусив
в кафе, я уже часкрутилбаранкусвоего такси.Опять
пробка наЛадовомкольце.
Никак сопелспереди,аккуратно стриженаямордалежала на лапах.
Я катил
по дороге, и вдруг заметил, как какой-то парень на обочине вскинул
руку с оттопыренным большим пальцем.
— Куда
едем? — спросил я, и голос мой прозвучал устало.
н
плюхнулся на заднее сиденье — тощий, лет двадцати пяти, в
серойкуртке,
потёртой, как старая тряпка. Сразу начал нервно дёргать
молнию — туда-сюда, туда-сюда.