— Вот страховка, — я протянул слегка помятый листок.
Полицейский развернул его, проверил даты.
— Прописка у вас московская?
— Да.
— Предъявите паспорт, пожалуйста.
Никак вдруг вскочил на своём сиденье и резко ткнулся носом в
боковое стекло, как будто что-то почуял. В этот момент у
полицейского зазвонил телефон — странная мелодия, напоминающая
пожарную сирену.
Я достал паспорт и передал его Романову.
Когда он брал мой паспорт, рукав форменного пиджака чуть
приподнялся, открывая странный шрам, будто кто-то выжег на его
запястье цифру семь.
Минуту примерно длилась тишина, прерываемая только шелестом
плотных страниц и тяжёлым дыханием собаки.
— Все в полном порядке, - наконец сказал старший лейтенант,
возвращая документы. Его голос звучал ровно, но в глазах читалось
что-то невысказанное. Выглядел он невероятно довольным. — Извините
за беспокойство.
Полицейский протянул мне документы — его ноготь на мизинце был
неестественно длинным. Под ним виднелось что-то чёрное, как будто
он сегодня ковырялся в земле. Или в угле.
— Ничего страшного, — автоматически ответил я, принимая
стопку.
Когда полицейские отошли, я опустил голову, делая вид, что
раскладываю бумаги по местам. В боковое зеркало увидел, как второй
сотрудник, стоя у своего автомобиля, достал телефон и начал
набирать номер.
Я глубоко вздохнул и завёл двигатель. Никак внезапно положил
лапу мне на руку — собачья шерсть оказалась неожиданно горячей.
— Что, Никак? И тебе показалось, что это был пробив?, — тихо
спросил я и тронулся, оставляя позади полицейский автомобиль.
Асфальт под колёсами был тёплым, почти живым. Где-то вдалеке
завыла сирена.
Я свернул на парковку у «Магнита», притормозив перед лежачим
полицейским. Подвеска слегка скрипнула.
— Пойдём со мной, — потянулся к ошейнику, пристёгивая пса на
поводок. —Сюда можно с мохноногими.
Никак недовольно хмыкнул.
Магазин встретил лёгким запахом хлорки и
залежалых круп. Я схватил первую попавшуюся тележку – колесо
виляло, скребя по полу и постоянно заворачивало неудобный
магазинный транспорт вправо. Усадил в неё пса — пусть покатается.
Идя между рядами,бросал в тележку банки и пачки,
выбирая то, что переживёт меня, если я не вернусь с
пустыря. Трудно сказать,
зачем. Наверное, из привычного прагматизма.
В отделе с колбасами взял две палки «сервелата».