Ах, как иногда хороши были молоденькие дежурненькие по станции. В черной шинели с блестящими пуговицами и красной фуражке они выглядели такими строгими и неприступными, что дух захватывало.
Так и хотелось некоторым из них бросить букетик цветов вместе с жезлом. Но мы, как настоящие мужчины, приезжали и тут же уезжали, может быть, от своего счастья.
Эти мимолетные встречи и расставания, пожалуй, были своего рода моделью нашей быстротекущей жизни. Бросил жезл и был таков!
Довольно часто мы ездили с «торфяной вертушкой» – с поездом, который постоянно мотался между торфяным карьером и электростанцией. В карьере вагоны его загружали торфом, скорее, особой торфяной пылью. А на электростанции этот торф выгружали, а потом его сжигали в специальных топках.
На Балахнинской электростанции удивляла машина, разгружающая наши вагоны. Она переворачивала полувагон с торфом вверх тормашками, и потом ставила его обратно на рельсы.
Работа с торфяной вертушкой проста и довольно однообразна. Но зато ты убеждался, что выполняешь работу, нужную людям.
Нас, однако, часто поругивали машинисты грузовых поездов. Я помнил это, когда нашей «лебедянке» приходилось ехать следом за подобной «вертушкой», то колеса паровоза буксовали из-за торфяной пыли на рельсах.
Иногда, нас посылали на маневры. Тогда наш паровоз въезжал с вагонами на пути всевозможных предприятий от танкового полигона и до кондитерской фабрики.
На полигоне мы выставляли платформы с танками и бронетранспортерами за въездные ворота этого ведомства. А вот подача вагонов на плодоовощную базу или в какое-нибудь подобное место часто сопровождалась с внеплановой работой по расстановке вагонов то у склада, то у какого-нибудь транспортера.
Тут мы оказывались желанными гостями не только для того, чтобы затолкать вагоны на их территорию, но и расставить их в нужных местах. Поэтому нас встречали, как важных персон, и угощали от души за внеплановую выполненную работу.
В конце такой рабочей смены у нас в кабине лежали конфеты и пряники, иногда разные фрукты, а бывало, сметана и творог. Мой расторопный машинист в такую ночную смену на маневрах даже брал специальную банку под сметану. Он говорил – «это дефицит для дома, для семьи». Я его понимал, и даже немного завидовал.