- Она сиделка, да?
- Помощница, Итан, - поправил отец, а я едва сдержал рвущийся из груди рык.
- Помощница, - фыркнул я. - Она даже камин разжигать не умеет! Чем она мне будет помогать?! Не удивлюсь, если и банальную яичницу не сможет приготовить.
- Вообще-то приготовлю! - раздалось возмущенное от входа в комнату, и я развернул кресло, сверля нахалку взглядом.
- Вон из моей комнаты! - проревел, но девушка даже не вздрогнула.
- Я пришла позвать вас на завтрак.
Невозможно было не заметить, как она старалась сдерживаться, чтобы не начать кричать на меня. Она так напряглась и покраснела, что мне показалось, еще секунда - и у нее из ушей пойдет пар.
- Вон, я сказал! - уже спокойнее, но все еще на повышенных тонах отозвался я.
Девица бросила на меня испепеляющий взгляд, а потом увидела стоящую возле меня Мирту и, ахнув, удалилась. Прекрасный способ избавиться от навязчивой сиделки.
- Ни манер, ни воспитания, - пробурчал я.
- У Синтии были манеры, - вклинился отец. - И воспитание. И где она сейчас?
- Не смей называть ее имя, - процедил я сквозь зубы, привычно потерев грудную клетку, в которой саднило при одном упоминании бывшей невесты.
- Да-да, помню, она как всем известный волшебник, чье имя нельзя называть. Давай так, - миролюбиво начал отец, - Райли пробудет в твоем доме месяц. Потом должен сойти снег. По крайней мере, до уровня, когда сможет проехать машина. Дороти вернется к своим обязанностям, а Райли сможет уехать. Если, конечно, ты захочешь ее отпустить.
- Я уже хочу.
- Это невозможно.
- Для тебя не существует такого слова. Пришли вертолет.
- Погода нелетная.
- О, правда? А если б со мной тут что-нибудь случилось? Ты бы тоже так сказал?
- Не перекручивай.
Я слышал, что отец начинал выходить из себя, и мне садистски хотелось довести его до белого каления. Но каждый раз, когда на меня находило такое желание, я вспоминал, почему берег отца.
Почти год назад Дональд Фишер едва не похоронил всю свою семью. Когда я упал со скалы и впал в кому, врачи строили самые ужасные прогнозы. Моя мама, не выдержав напряжения, умерла. Болезнь сердца, медленно тлеющая в ее теле, дала о себе знать обострением, и в итоге ночью, как раз перед тем, как я пришел в себя, она умерла от приступа.
Тяжело вздохнув, я зажмурился и потер переносицу.
- Ладно, но только месяц, - наконец произнес. - И ни днем больше.