Кожа головы чувствует упирающийся железный тоннель смерти пистолета. Крик изнутри: – Не так! Не сейчас! Это невозможно!
Слышу насмешливый голос кондуктора из дула: – следующая остановка, мозг!
В последние шесть секунд, проживаю тридцать три года, которые у меня оставались.
Прозрел! – Вся красота и мудрость, муки и любовь, оранжевое и ненависть, вино и боль – все они шлифуют.
Не видел. Придумывал смысл всему этому, ибо меня оставили без него. Весь смысл моей жизни был придуман такими же как я, до меня. И они постарались на славу, максимально возвысив мое значение перед самим собой. Чтоб прожил намного дольше. Чтоб получил больше всех граней. И всего-то, чтоб стать бриллиантом на руке у того, кто купит мою обработанную душу.
Время замедляется. Костями черепа своего чувствую вибрацию от пришедшего в движение курка. Последняя грань… Выстрел… И я бриллиант.
Я никогда не слышал последний удар сердца старого кита,
и как он бьется о дно тоже не слышал,
Вот…секунду.. еще одну…..
Снова пал кит, и снова ни звука.
Друг подсказал.
Если не хватает слуха даже на это, то, кто я есть, и стоит ли вовсе к чему-то стремиться?
Нет
Муха
Треск и хруст!
Пробив скорлупу, выходит в мир личинка.
Кусает мир. А мир абрикос.
И справа, и слева, и снизу, везде абрикос.
Познала весь мир за десять минут.
Неделю спустя, за скучную скуку, бог награждает правом на взлет.
Последний укус.
Пробивает луч света, мира желтую тьму.
Радость.
Зов свободы кричит: Лететь!
Зачем иначе были даны,
мечта всех.. Всех!
Взмах, снова взмах,
Много букв Ж звучит со спины.
Другие цвета толпятся в зрачках.
Но… что это?
Вдруг манит запах.
Тонкая нить настолько густа, что почти видна.
Направляют к источнику крылья.
И вот она – блестящая цель.
Отражает солнца лучи в коричневом спектре.
Тепла и мягка.
Вкусна, и пахнет так странно, так пахнет!
Ах! Новая истина.
Папа, папа, а зачем нужно искусство?
– Не зачем, а откуда.
– Что откуда?
– Откуда берется!
– И откуда же берется искусство?
– Нет, опять не то. Не откуда, а…
– Толя, обед остывает, хватит ребенка лишать детства!
– Он сам начал!
Толя поднимает кулак перед Аносовым младшим.
Аносов младший показывает язык Аносову старшему.
– Кому сказала, марш на кухню!
Толя со злобой кинул яйцо в сына. Тот уклонился и оба побежали на кухню. А вареное яичко летело-полетело и попало на календарь с изображением дамы с горностаем, что висел на холодильнике. Скорлупа треснула, но не сломалась. В недалеком прошлом, будущая курица, отскочило от лица горностая и попало в открытую форточку. Яичко полетело вниз, с девятого этажа. В воздухе яйцу стало понятно, что лучше быть яйцом и летать, чем быть… чем быть кем угодно. Мысль, как полагается, породила катарсис. Яйцо засверкало всеми цветами радуги, и на уровне второго этажа познало истинное небытие. Грудничок, на которого должно было упасть яйцо, так удивился сияющему исчезновению, что оторвал губы от груди и сказал свои первые слова. Но из-за пьяного пения из подворотни, никто так и не услышал первые слова маленького Энди.